Я притормозила у кабинета
гинеколога, посмотрела на запястье. До приема еще оставалось две
минуты. Отлично, успела. Терпеть не могу опаздывать.
Мой постоянный врач, к которому я
ходила последние пять лет, вышла замуж и переехала жить в Израиль.
Конечно, можно было летать каждые полгода к ней на осмотр в землю
Обетованную, но даже для меня это было слишком. Не в смысле
финансов, два раза в год слетать в Израиль я могла себе позволить,
а просто слишком. Пафосно, что ли.
Поэтому я записалась к другому
врачу. По рекомендации.
- Разрешите? - я заглянула в
кабинет.
- Конечно, - врач оторвалась от
экрана компьютера и улыбнулась мне. - Проходите.
- Тышкевич Беата Францевна?
- Она самая, - я вернула врачу
улыбку.
- Любимая актриса моей мамы, -
заметила врач.
- Я ей не родственница, - сочла
нужным пояснить.
Просто это же не в первый раз. Да,
меня зовут Беата Тышкевич, как и известную польскую актрису. Но это
просто совпадение. Бетой меня назвали в честь бабушки, вполне себе
чистокровной польской шляхтянки. Кстати, бабушка была в восторге -
известную актрису она обожала и очень гордилась тем, что у них
одинаковые имена. А с моим рождением повода для гордости стало в
два раза больше. Все очень просто.
Врач заполняла медицинскую карточку,
я послушно отвечала на ее вопросы.
- Беременность? Роды?
- Нет, не было, - ответила
быстро.
- Ни одной беременности? - уточнила
врач, выныривая из-за монитора.
- Ни одной, - подтвердила я.
- Хорошо. Проходите на кресло.
Я послушно прошла за ширму,
разделась и неловко залезла на гинекологическое кресло. Врач
натянула перчатки и приступила к осмолу.
Свое дело она знала - действовала
аккуратно, вопреки опасениям, никаких неприятных ощущений от ее
манипуляций я не почувствовала. Обычно, все обстоит несколько
иначе.
- У вас там шов, - сказала врач
недоуменно. - Были разрывы?
- Были, - согласилась, надеясь, что
она не станет допытываться, откуда они появились.
- Вы точно не рожали?
- Никаких беременностей и родов, -
повторила я упрямо, не замечая, что сжимаю руки в кулаки.
Женщина внимательно посмотрела мне в
лицо, перевела взгляд на мои сжатые руки, нахмурилась и
кивнула.
- Я вас поняла. Сейчас возьму у вас
мазок, и можете одеваться.
Пока я застегивала пуговицы и
молнии, она вернулась за свой стол.
- Беата Францевна, - обратилась ко
мне врач, - результаты будут готовы через несколько дней. Вам
позвонят из регистратуры.
- Спасибо, - поблагодарила ее. -
Всего доброго.
- И вам, - она снова улыбнулась.
Я вышла из Центра планирования семьи
и села в машину. Часы на приборной доске показывали начало
восьмого, в офис возвращаться не имеет смысла.
Я вела машину и мысленно твердила
про себя: «Никаких беременностей, никаких родов». За последние пять
лет я так часто повторяла эту фразу, что сама почти поверила в
нее.
Дома я, не разуваясь и не включая
свет, сразу прошла в гостиную и устроилась на диване,
предварительно налив себе щедрую порцию односолодового виски.
Вообще, я терпеть не могла подобную
расхлябанность и старалась всегда следовать определенным ритуалам,
делающим мою жизнь размеренной и, что греха таить, немного скучной,
но сегодня мне было наплевать даже на многолетние привычки.
Виной тому послужил взгляд доктора,
мельком брошенный на меня. Очень выразительный взгляд, какой-то
жалостливый. Будто она поняла про меня что-то важное. Хотя что она
могла понять, эта чистенькая девочка с примечательной фамилией
Либерман? Мелькнула неожиданная мысль, что и она через пару лет
выскочит замуж и свинтит на историческую родину, а я опять останусь
без гинеколога, опять буду искать, а найдя, рассказывать
подробности своей личной жизни. Которые, кстати сказать, совершенно
не желаю ни вспоминать, ни, тем более, обсуждать. Я горько
усмехнулась.
