«Я буду тебя беречь» …
Наверное, я хотела бы услышать
именно эту фразу. Не «я люблю тебя», не «ты мне нужна», «я хочу
быть с тобой» и прочие громкие слова… А именно то, что меня будут
беречь. Не топтаться на моих чувствах, не загонять меня в тупики
моих же проблем, не отворачиваться, когда мне плохо и необходима
поддержка. Не исчезать, когда я прячусь под маску безразличия,
когда меня нужно обнять и сказать, что все будет хорошо. Я нуждаюсь
в том, чтобы чувствовать себя в безопасности. Чтобы у меня была
стена, через которую ко мне не подобрался бы весь ненужный сброд из
глупых мыслей и хлама человеческого лицемерия.
Берегут самое дорогое. И я хочу
быть этим самым дорогим.
И всё.
/Мари
Около-Кулак/
ГЛАВА 1
ЮЛЯ
Часы на микроволновке показывают
половину восьмого, когда я выключаю духовой шкаф.
Вынимаю противень с подрумянившимися
домашними колбасками, переставляю его на подставку, закрываю чистым
полотенцем. Проверяю пышность омлета, доходящего на плите, и
наличие зерен в кофемашине. Убедившись, что все в порядке, и мой
работодатель Захар Тимурович Дорохов точно не останется на завтрак
голодным, покидаю пределы кухни.
Фактически, сегодня у меня выходной
день, я совершенно спокойно могла не заморачиваться ранним подъемом
и готовкой, а спать хоть до обеда, никто б и слова не сказал. Но
внутренняя потребность заботиться об этой семье, в прошлом
протянувшей мне руку помощи в тот момент, когда, как говорят, думал
на дне, а тут неожиданно снизу постучали, заложена на подкорке. И
неважно, что сама семья последние два года состоит лишь из одного
члена. Он и один значим. А я, заботясь о нем, хоть так ощущаю
собственную нужность.
А иначе зачем жить?
– Доброе утро, Юля, – привычно витая
в собственных малооптимистичных мыслях, пропускаю момент, когда тот
самый Захар Тимурович появляется на лестнице, бодрым шагом
спускаясь со второго этажа.
– Доброе.
Приветствую начальство,
притормаживая и оборачиваясь.
Высокий, крепкий, сильный,
обеспеченный и наделенный немалой властью – именно таким видят
окружающие этого мужчину, сталкиваясь с ним в жизни или в работе. И
он действительно такой – со стальным стержнем внутри, несгибаемый.
Внешне. А внутренне – покореженный, обожженный и заледеневший
одновременно. Такой же, как и я, эмоциональный инвалид, потому что
стерва-судьба и по нему прошлась бронетанком.
– Я там, – взмахом руки указываю в
сторону кухни, – завтрак вам приготовила. – Поешьте, пока
горячий.
– В свой выходной, да… – по-доброму
усмехается Дорохов, переиначивая вопрос в утверждение.
Тоже привык, что мои отгулы – больше
условность, чем реализм. Я же практически не покидаю этот дом, в
который перебралась вслед за хозяевами четыре года назад. А если
посчитать общую сложность, то без малого шесть лет наберется.
Да… быстро летит время.
– Мне было несложно, – дергаю
плечом, мол, а что такого, и намереваюсь продолжить путь к
себе.
Не успеваю даже развернуться.
– Юль, а Стас сегодня тут
ночевал?
Будто на прозрачную стену
налетаю.
Застываю статуей, глядя в никуда
поверх хозяйского уха, зато сердце, встрепенувшись от знакомого
имени, моментально берет разбег. Да так шустро, что, того гляди,
проломит ребра.
Резко становится жарко, ладошки
потеют.
Привычная реакция на Нилова.
Другой у меня не бывает.
Ни когда его вижу, ни когда просто
упоминаю вслух… или думаю. Последнего очень стараюсь избегать, но
мысли они такие мысли… скачут взмыленными конями, не спрашивая
разрешения, и несутся так резво, что фиг остановишь.
– Кхм, кажется, да, – протолкнув
непонятно откуда образовавшийся ком, все же киваю.
Нет, за начальником безопасности я
не слежу. И то, что в этом доме у него есть собственная комната на
первом этаже по соседству с моей – тоже не показатель моей
осведомленности. Звукоизоляция всех помещений здесь на высоте.
Когда он приходит и уходит, будучи у себя, я не слышу.
