Роман Викторович Огнев…
– Ромыч! – раздалось в приёмной, а потом в дверь постучали. С
ноги.
– Твою мать! Как же он не вовремя! – простонал я, практически
доведённый до пика.
– Ромыч! Открывай! Чего ты там заперся? И где наш Светик
семицветик? – прокричал Никита, мой друг, а по совместительству и
зам.
– М-ммм, – промычала Светлана, ловко орудуя своим чудным
ротиком.
– Не останавливайся! – рыкнул я и подался бёдрами.
– Ро-омы-ыч! – снова стук в дверь. – Открывай!
– Сука!
– Кто? – спросила Светлана, поднимая голову.
– Если не закончишь, – указал я рукой, на изнывающий член. –
Уволю!
– Злюка, – хихикнула Светлана и, заглотив член до самого
основания, зарокотала, а меня аж до печёнок прострелило.
– Да! Да! Твою ма-аааать! – зарычал я изливаясь.
– О-хо-хо! – снова Никитос. – И что я слышу! Ты там, наверное,
рисованием с натуры занимаешься? А как же друга позвать?
Откинувшись на спинку кресла, с трудом выровнял дыхание, потом
открыл ящик стола и, вытащив оттуда упаковку влажных салфеток,
передал их Светлане.
– Как всегда неподражаема! – сказал, и провёл ладонью по попе,
обтянутой в узкую юбочку.
– Для босса, только самое лучшее, – усмехнулась она и, поправив
одежду, направилась на выход, а я тем временем застёгивал
ширинку.
– Уже убегаешь? – наиграно печально спросил Никита, стоило
только Светлане щёлкнуть замком и открыть дверь. – А как же я?
– А у вас, Никита Валерьевич, жена есть! – хмыкнула девушка. –
Роман Викторович, кофе?
– Давай, – произнёс я, с удобством откидываясь в кресле.
– Сию минуту!
Упорхнув, Светлана прикрыла за собой дверь, а Никита протяжно
вздохнул, и, подойдя ближе, плюхнулся в свободное кресло.
– Ну, рассказывай. Зачем припёрся? – спросил я.
– Вот скажи мне, друг сердечный, – начал этот шут. – Почему тебе
даже здесь, – обвёл рукой мой кабинет, – живётся как в раю? А я
вынужден терпеть Екатерину Фёдоровну, прости хоспади, и её
нравоучения, вместо того, чтобы тоже завести себе такую же
Светочку?
– Наверное, потому, что секретаршу тебе жена подбирала? –
хохотнул я.
– Не дави на живое, – усмехнулся приятель. – Ладно, я чего
хотел-то? Порадовать вот пришёл!
– Кого именно? – с подозрением спросил я.
– Себя! – воскликнул приятель. – Друг, ты попал!
– Не понял. У тебя что, воздержание, и теперь всё оттуда, –
указал я рукой, – в мозги долбануло?
– Вот тебе всё сразу опошлить нужно, – не оценил мою шутку
Кит.
– Тогда не надо мне тут танцы с бубнами устраивать, или с
бубенчиками, – усмехнулся я. – Давай, рассказывай.
– Хорошо, – коварно улыбнулся приятель. – Ты… проиграл спор!
– Что?
– Ага! Ты проиграл, Макс выиграл! Правда, здо́рово!
– Да твою же мать! – откинулся на спинку кресла, ладонью прикрыв
глаза.
Как, ну как этот олух смог сделать этот чёртов скворечник? У
него же руки только под баб заточены! И что теперь делать? Даже
представить страшно, что он загадает мне за проигрыш. И какой чёрт
меня дёрнул поспорить на желание?
– Я не верю! – сказал я. – Пока не увижу своими собственными
глазами, хрен соглашусь хоть на что-нибудь!
– А мы предвидели такой ответ, – кивнул довольный приятель. –
Поэтому сегодня вечером в собираемся у Макса!
– Кит, – протянул с надеждой. – Может он не сам, а? Может он
просто купил?
– Не-а, Ромыч, – отрицательно качнул тот головой. – Поверь,
такое не продают ни в одном магазине.
И убив мою последнюю надежду, Никитос, с довольной улыбкой,
покинул кабинет. А мне осталось только ждать и надеяться, что
желание, которое я проиграл, окажется не таким коварным, какое этот
чертяка может загадать.
Алина…
– Алина Эдуардовна, вы точно уверены, что хотите именно этого? –
поправляя очки в тонкой оправе, задал вопрос адвокат.
– Да, уверена, – проговорила негромко.
