Ревущий мотоцикл, обогнавший степенно движущуюся колонну зерновозов, свернул с трассы на узкую асфальтовую дорогу, чуть не задев указатель: «поселок Свекольный 1,5 км». Короткий рывок вдоль лесополосы — и вот уже железный конь проносит седока под ржавой металлической аркой с потускневшим гербом СССР и надписью «Зональная опытная станция ВНИИС». Дорога стала хуже, новый асфальт закончился, железный конь подпрыгнул на ухабе, пытаясь выбросить наездника из седла. Появление чужака взбудоражил крохотное поселение: из жмущихся к дороге домов начали выглядывать люди, дверь сельпо распахнулась, продавщица что-то крикнула повару из совхозной столовой, но ее слова заглушил рев мотора.
Пришелец проехал весь поселок, миновал огороды и остановился возле дома за околицей. Покосившийся забор заплела ежевика, манившая сочными черными ягодами, во дворе шелестели листьями две груши, открытую калитку подпирало эмалированное ведро с водой.
— Федя! — заорал мотоциклист, снимая шлем. — Федор! А ну, выходи! Где ты прячешься, скотина мохнатая, почему дорогого гостя не встречаешь?
Вопли остались без ответа. Это побудило дорогого гостя оставить мотоцикл возле забора, обследовать двор и заглянуть в дом, предварительно постучав кулаком по незапертой двери. Покосившаяся саманная хата была умеренно захламленной, на кухонном столе стояла миска зеленой фасоли, в недрах холодильника нашлась кастрюля с компотом и мелкая вареная картошка, посыпанная укропом. Дорогой гость помыл руки, бесцеремонно подкрепился, налил себе чашку компота, промочил горло, вышел во двор и начал орать с утроенной силой:
— Федя! Федька! Ты где? Бросай свеклу, беги сюда!
Крик разносился по свекловичным полям, пугал полевиков и межевиков и, наконец-таки, достиг ушей бурого медведя, задремавшего на берегу пересохшего оросительного канала. Мохнатый хищник поднял голову, недоверчиво повел носом, лениво потянулся. Из камышей высунулся бригадир-полевик Онуфрий, служивший еще купцу Сахаробогатову, услужливо зашептал:
— Хозяин Федор, ваш брат Арсений явился! Гневаться изволит, орет так, что всех домовых поселка и колодезника во дворе Василисы Петровны напугал. Наши уже шепчутся, что не к добру заезжий кудесник осерчал, кикимор запугивают, обещают большие бедствия. Челом бью, угомоните вы его, хозяин Федор! Пока несмышленая молодежь глупостей не натворила!
Медведь зевнул, встал на лапы, отряхнулся и побрел к дому, останавливаясь и поедая луговые шампиньоны, растущие на обочине поля. Арсений увидел его издалека, завопил: «А, вот ты где! Нашелся!» и утих к вящей радости перебудораженной поселковой нечисти.
Встреча братьев-кудесников произошла во дворе. Медведь внимательно осмотрел роскошный байк, чихнул, демонстрируя недовольство бензиновой вонью и смрадом раскаленного железа. Арсений не остался в долгу и пнул колесо ржавой колымаги, стоявшей под навесом.
— Скажи мне, Федор, это наследие советского автопрома еще способно передвигаться? Или ты лелеешь надежду продать его любителям антиквариата? Может быть, в музей пристроить хочешь?
Медведь заворчал.
— Стыдоба! — припечатал Арсений. — Как можно жить без машины? Ну, ладно, для объезда полей не грех и какую-то колымагу держать. Но она ездить должна, а не во дворе стоять! А нормального автомобиля у тебя почему нет? Как ты к деду Капитону ездишь? На рейсовом автобусе?
Медведь зарычал и ушел в дом. Арсений самодовольно осмотрелся по сторонам, цыкнул на пробравшегося в ежевичный куст Онуфрия, допил компот и продолжил громогласную речь:
— За последние дни у меня возникло подозрение, что у тебя и смартфона нет. Я писал тебе в двух мессенджерах и оставил сообщение в соцсеточке. Все они не прочитаны. На звонки ты не отвечаешь. Ты обнищал или озверел, Федя?
