© Ульяна Кирюшина, 2025
ISBN 978-5-0067-4953-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Человек неотделим от всего, что встретил, почувствовал и пережил. Время, цвет и звуки проникают в его душу. Жизнь оставляет в ней свои следы: это воспоминания, сны, стихи, размышления о живописи, впечатления, это болезнь и поиски духа. Я отражаюсь в мире, создавая свои краски, свои звуки, а мир отражается во мне. Зеркало Вселенной сохраняет в себе глубину искусства и след ладони, мимолетный взгляд и вечность. Оно может быть целым и ясным, а может расколоться. Тогда первое движение – шаг назад. Попытка убежать, не думать, не видеть себя в осколках. Разрушение отражения как разрушение личности, утрата своих следов на земле. Однако даже в осколках зеркала отражается реальность бытия, то, что можно увидеть, потрогать, ощутить. А потом захотеть понять, что за гранью рамы, стекла, взгляда…
«Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Евангелие от Иоанна, 1:1). Если Слово является началом всего живого, то мир – это отражение божественного звучания, божественной Души. Рассматривая жизнь во множестве зеркал, я пыталась увидеть ее целостный образ, найти себя и Того, кто был отражен первым. Отражения бесконечны. Моя книга напоминает два зеркала, поставленных друг против друга. Мне интересно не только то, как и в чем отражается человек, но как живопись отражается в его душе, а душа в живописи. Как реальность отражается в снах и сны в реальности; поэзия в болезни и болезнь в поэзии. Как отражаются и остаются в памяти сны.
Миры, отражающие друг друга, создают пространство для существования, пространство бытия. Но если оказаться между миром материи и миром отражений, если нигде не найти себе места и заблудиться в лабиринтах зеркал, то легко сойти с ума. Способен ли человек удержаться на этой хрупкой грани? Может ли душа обрести умиротворение, страдая от неприкаянности? Я пытаюсь найти ответы на эти вопросы и понимаю, что поиск будет таким же долгим и сложным, как сама жизнь.
Я благодарю всех, кто помогал мне в работе над книгой, и прежде всего мою семью. Это прекрасно, когда рядом есть близкие, подставляющие плечо во время сомнений и знающие, что я справлюсь. Я чувствовала, что не одинока, и это бесценно. Я благодарю моего учителя литературы Павлову Марину Владимировну, которая верила в меня и помогла выдержать трудности творческого процесса: кризисы, сомнения, отчаяние. Без их поддержки я бы не довела начатое до конца.
Детство
Я помню сосновый бор, проникающее сквозь просмоленный воздух солнце и мамину юбку, тянущуюся вместе со стволами деревьев ввысь, к небу. Мама огромная, как сосны, но рядом с ней тепло и спокойно. Я держу ее за палец и иду, шатаясь, по тропинке. Я еще не знаю слов… Есть только радость, необъятная и пронзительная.
В детстве я спрашивала у мамы, что происходит вокруг меня, и думала, что это фильм, что все это подобно игре, которую вижу только я. Мне было и интересно, и страшно. Я ощущала себя в центре какой-то иллюзии. Это ощущение возникает у меня до сих пор.
В семье у меня две старшие сестры и старший брат. Родители всегда относились к нам одинаково. Старших не заставляли играть с младшими, младших учили брать ответственность на себя, нас не ругали из-за проступков. Мама быстро поняла, что именно со мной так нельзя. Я плакала из-за одного строгого взгляда, была кристально честной и открытой и сама рассказывала обо всем. Лет до пяти совсем не любила читать, что странно, самозабвенно играла только в куклы, делала им нежные белые платья из бумажных салфеток. Любимая кукла превращалась в девушку у моря, любующуюся закатом. Тогда я еще не знала героиню Александра Грина Ассоль, но мои куклы были на нее похожи. Папа пытался приучить меня к чтению. Однажды он начал читать «Волшебника Изумрудного города». Я делала вид, что мне неинтересно, но постепенно все больше прислушивалась. Мир книг расширил границы видимой реальности, развил воображение. Позже я шутила, что не надо было отучать меня от кукол. Сестра Полина наполнила мой мир сказками. Она говорила, что пришла из страны фей, что за шкафом таится волшебная дверь, что сквозь ивовые ветви можно попасть в дом Золушки. Я искренне верила в то, что игрушки оживают по ночам. Играя в куклы, мы с сестрой придумывали истории, полные романтики, опасностей и подвигов во имя любви. Полина была старше меня на четыре года и невольно ускорила мое развитие. Возможно, в том, что я сейчас пишу, – ее заслуга. Но я и сама с детства чувствовала себя старше. Помню, как попросила маму дать мне книгу стихов, и она предложила мне сборник Агнии Барто. А я хотела читать Пушкина. Я благодарна сестре за то, что она дала моему уму пищу, рассказывая обо всем, что ее впечатляло. Она познакомила меня с лучшими книгами русской классической литературы. Роман «Евгений Онегин» я прочитала в десять лет, «Войну и мир» начала читать в двенадцать. Сестра открыла мне мир искусства, и я уже не вышла из него.
