Кончики пальцев покалывает, а ручка, которую я держу в
руках, кажется, словно пылает – причиняет боль и обжигает кожу.
Возникает непреодолимое желание швырнуть её как можно дальше, а
следом за ней эту одиноко стоящую красивую вазу, что сейчас кажется
мне полнейшей уродской безвкусицей. Всё вокруг будто сиюминутно
потеряло цвет, превратившись в серые полутона.
Несмотря на полнейшее отторжение и непослушные руки,размашисто
оставляю свою подпись на листе бумаги.
Он стоит рядом, внимательно поглощая взглядом каждое моё
движение – и смотреть не нужно, его глаза на моём теле ощущаются
кожей. Всегда так было и сейчас не исключение. Кивает сам себе,
собственным мыслям и пару секунд смотрит на бумагу с бесчувственным
содержанием, теперь уже перепачканный чернилами смоей подачи.
Хочется увидеть в его глазах разочарование, отчаянье… Да хоть
что-то, чтобы прямо сейчас свернуть весь окружающий фарс и
признать, что происходящее – дичайшая глупость, которая никогда не
должна совершиться.
Но ничего не происходит и это «ничего» мощнейшим ударом
продолжает разбирать сердце по частицам.
Он точно так же, как и я пару секунд назад ставит на листе свою
подпись. Прямо здесь и сейчас ставит между нами окончательную
точку, которой, как мне казалось, в жизни не будет. Ощущаю себя
размазанной, выжатой, полностью истраченной и
использованной…Выброшенной. Не знаю, как нахожу в себе силы
держаться достойно, но уже сейчас знаю, что уже дома дам всем
эмоциям, рвущимся изнутри, выйти на волю. Не сейчас, не здесь.
«Немного потерпи» – мысленно молю сама себя.
Моё счастье, что наступает тихая апатия к происходящему.
Стеклянными глазами смотрю на женщину – регистратора. В эту секунду
считаю её самой бесчувственной на всём белом свете. Как только
можно так спокойно наблюдать, как на твоих глазах у кого-то
рушится жизнь?
Откуда мне знать, что человек, которого сейчас считаю самым
главным предателем в своей жизни, появится ровно через
полгода с невероятно странной просьбой?
Спустя полгода после
событий, произошедших в прологе…
— И как прошёл твой отпуск? План по завоеванию всех
испанских muchachos выполнен? — хитро смотрю на
подругу, сидящую напротив.
Сразу видно – зря времени на пляжах Барселоны она
не теряла – кожа из светлой превратилась в смуглую, что
очень гармонирует с тёмными, как уголь глазами и шоколадным цветом
волос.
— Ещё как, — сияет белозубой улыбкой. — Отцу пришлось сидеть на
успокоительных весь отпуск. Почему-то думает, что на свидания
бегала назло ему, чтобы испортить отпуск.
После смерти матери, у Ионы очень натянутые отношения с отцом.
Даже в её двадцать два он считает, что просто необходим постоянный
контроль и нотации, иначе дочь обязательно встрянет в
неприятности.
— Ничего нового, — качаю головой.
Наконец-то подходит официант и ставит на стол две чашки кофе и
тарелку с масляными круассанами – наше любимое
лакомство, благодаря которому это
заведениеявляется фаворитом в списке предпочтительных
мест для времяпровождения.
Как всегда, играет приятная, успокаивающая музыка, располагающая
к хорошему настроению. Благодарно улыбаюсь официанту и снова
возвращаю всё внимание подруге.
— Спасибо, что каре не бахнула, — цокает она,
подхватывая наманикюренными пальчиками локон моих
блондинистых волос.
Уже так привыкла за несколько недель, что совсем
забыла, как выглядела, когда они были тёмные.
— Вовсе не то, о чём ты подумала, — тут же защищаюсья, но в
собственных мыслях отчётливо слышу вопрос самой
себе – «уверена?»
— Конечно, Романа. Полностью тебе верю, — ухмыляется
подруга.
Иона верит в то, что о проблеме всегда нужно говорить. Не
переставая. Поэтому вот уже шестой месяц, как она заставляет таким
образом помочь мне пережить неожиданный развод. Я, в свою очередь,
стараюсь доказать ей, что этот сложный этап давно
пройден.
