– Я хотела поговорить с тобой, – неуверенно начинаю я. Даже
примерно не могу представить, какую реакцию ждать от Кости
Лисянского, моего близкого друга в прошлом и совершенно
построенного человека в настоящем.
– Если ты о той ночи… – начинает мужчина, но я мгновенно
перебиваю его.
– Да, то есть нет, – отрывисто вздыхаю я. – Не совсем,
Кость.
– Ты права, мы должны это обсудить. Все же мы с тобой не
посторонние и взрослые люди, чтобы делать вид, что ничего не
произошло, и бегать друг от друга, – он поворачивает во двор, и я
на автомате ищу взглядом свою машину. Стоит только убедиться, что с
ней все в порядке, как спутанные мысли о предстоящем разговоре с
Лисом моментально врезаются в голову.
Я искоса наблюдаю за Костей. Он больше не мальчик, который был
рядом со мной на протяжении тех лет, что мы учились и дружили.
Теперь он состоявшийся мужчина, знающий, чего ждать и хотеть от
жизни. Пристальный взгляд, сканирующий всех и вся, хмурые брови,
играющие желваки на скулах говорят о том, что мальчик вырос, и
теперь с ним шутки плохи.
– Да, Костя, мы должны все обсудить, – я вкладываю в свой голос
максимум уверенности, но он все равно кажется хриплым и тихим.
– Приехали. Думаю, удобнее будет поговорить в квартире. У меня
скоро встреча, я должен принять душ и переодеться, – Костя чеканит
каждое слово. – Пойдем.
Не могу не сказать ему. Это было бы неправильно, но в настоящий
момент я волнуюсь так, что, кажется, сердце выпрыгнет из груди,
сто́ит мне только переступить порог его квартиры. Но ведь это
Костя, мой дорогой друг, который всегда понимал и поддерживал меня.
Ну и пусть прошло слишком много лет с тех пор, как мы в последний
раз говорили как друзья.
– Располагайся, Кать, – мужчина бросает ключи на полку в
прихожей, а в моей памяти всплывают картинки недавней ночи. – У
меня не так много времени, ты уж прости.
– Не думаю, что нам следует обсуждать то, что было, полдня, –
выдавливаю из себя хоть что-то, наконец-то набираясь смелости и
заглядывая в глаза Лису.
– Я так понимаю, что мы не просто уснули, – резко говорит Костя.
– Давно я не надирался до такой степени, что отшибло память.
– Не просто, Кость, – киваю я, не двигаясь с места.
– Я ещё утром понял, что что-то не так. Твоя реакция была
слишком очевидной, – усмехается мужчина.
– Что ж не переспросил? – нервно сглатываю я, потирая ладошки,
которые уже успели вспотеть.
– Башка раскалывалась на части, да и зная тебя... – Лис
замолкает и прислоняется к дверному проему, складывая руки на
груди. – Если бы Катя Соболева хотела, я бы узнал об этом.
– Есть последствия той ночи, – я смотрю в глаза Косте. Он в
изумлении выгибает бровь.
– О чем ты? – грубо спрашивает Лисянский.
– У нас будет ребенок, – быстро отвечаю я.
– Я не ослышался? – мужчина резко меняется в лице.
– Нет, – сохраняю спокойный тон. – Я беременна. От тебя.
Он окидывает меня презрительным взглядом с головы до ног, после
чего начинает смеяться. Но в этом смехе не слышится ни капли
радости, скорее наоборот – горечь и отчаяние. Я сжимаюсь, будто от
холода, хотя в его квартире очень даже комфортная температура. Все
дело в нем, в отце моего ребенка. За все то время, что мы друг
другу знаем, я еще никогда не видела Костю Лисянского таким.
– Твое вранье может дорого тебе стоить, Соболева, – Лис
мгновенно оказывается возле меня и резко хватает за подбородок,
пристально заглядывая в глаза.
– Я не вру, – почти выкрикиваю я.
– Замолчи, Катя! – он отпускает меня также молниеносно. – И
послушай внимательно. У меня не может быть детей. Никогда! А теперь
проваливай. И навсегда забудь дорогу в мой дом.
Мне больно, слезы струятся по моим щекам, но я не чувствую их. В
груди словно кто-то прокручивает раз за разом острым клинком, и
образовавшаяся дыра становится все больше. Мне трудно дышать,
кажется, что кислорода и вовсе не остается. Я словно на последнем
издыхании хватаю воздух ртом, но тщетно. Пячусь к входной двери, не
отводя взгляда от человека, который только что навсегда разбил мое
сердце.
