— На этом наш прямой эфир заканчивается. С вами была Аделина
Царева. До скорой встречи.
С приклеенной к моим губам профессиональной улыбкой я ожидаю
долгожданных слов «стоп, снято», и услышав их от режиссера,
облегченно выдыхаю. Случаются такие эфиры, которые выжимают из тебя
все соки. Вот сегодняшний как раз один из них.
— Лин, как дела? — моя близкая подруга Карина, работающая на
телевидении сценаристом, оказывается рядом, чтобы вручить мне
бутылку воды. Она отлично знает меня и всегда чувствует, когда
что-то не так.
— Нормально, — я захожу в гримерку, где кроме нас с Кариной
никого нет, и обессилено опускаюсь на кожаный диван.
— Что-то ты бледная сегодня, — она присаживается рядом.
— Наверное Лика нанесла слишком мало румян, — пытаюсь пошутить
над работой штатного визажиста, но выходит не очень.
— Аделина, что случилось? — прямо спрашивает подруга.
Сделав глубокий вдох, прикрываю глаза и некоторое время молчу.
Обычно такое состояние я списываю на усталость, но сегодня все не
так — я точно знаю, с чем оно связано.
— Сегодня у нас с Даном годовщина, — тихо произношу я. — Три
года.
— Да, точно. Прости, вылетело из головы. Поздравляю, — Карина
осторожничает в словах и, глядя на мое состояние, боится обронить
лишнее.
— Спасибо, — мрачно отвечаю я.
Подруга смотрит на меня в упор, ожидая продолжения, а я не знаю,
с чего начать. О личной жизни я стараюсь не распространяться из-за
своей публичности — не делюсь даже с близкими людьми, но сейчас мне
очень хочется излить душу.
— Так в чем дело? — спрашивает Карина.
— Вчера вечером мы поругались. В последнее время мы часто
ругаемся, — я чувствую, как к горлу подступает тугой ком. — И он
ушел. Сказал, что должен подумать. В три часа ночи написал
сообщение, что домой не придет и переночует в гостинице рядом с
офисом.
Последнюю фразу я произношу шепотом, сдерживая собственные
эмоции. В силу особенностей своей работы я отлично с этим
справляюсь, но иногда мне просто хочется выплакаться. Сейчас именно
такой момент.
— Лин, не кисни. Царев безнадежно в тебя влюблен вот уже сколько
лет, — Карина пытается меня подбодрить, но и она после моего
признания пребывает в замешательстве. — Он любит. Просто у вас
сложный период. Все-таки вы известные люди, вашу жизнь постоянно
обсуждают. Может, он устал от этого, и дело совсем не в тебе.
Сегодня говорили?
— Он пришел утром, переоделся и уехал на работу. На прощание
поцеловал, — вспоминаю сегодняшнее утро, когда я чувствовала себя
разбитой и взвинченной, потому что после ссоры с мужем мне так и не
удалось поспать.
— А с годовщиной что? У вас были какие-то планы? — мягко
интересуется подруга.
— В том-то и дело, что были, — делаю глубокий вдох носом и резко
выдыхаю. — Еще пару недель назад я освободила этот вечер и
забронировала столик в нашем любимом ресторане.
— Туда сложно попасть, — кивает подруга. — Думаешь, он
забыл?
— Скорее всего, — пожимаю плечами.
— Попробуй поговорить с ним откровенно, пусть он скажет, что, по
его мнению, вообще между вами происходит.
— Пробовала. Он говорит, чтобы я оставила весь этот бред и не
лезла к нему со всякими глупостями, — я встаю с дивана и достаю из
сумочки мобильный. — Ни одного звонка от него.
Я бросаю телефон в сумку и возвращаюсь обратно на диван. Устало
прячу лицо в ладонях, наплевав на макияж, над которым так старался
визажист.
— Напомни ему сама, — предлагает Карина. — За ужином в спокойной
обстановке все и обсудите.
Я обдумываю слова подруги. Пожалуй, она права. Вместо того,
чтобы сидеть и киснуть, можно сделать первый шаг самой. Все-таки мы
с Богданом не чужие люди.
— Знаешь, что может быть хуже всего? — неожиданно в голову
приходит неприятная мысль. — За ним постоянно следит желтая пресса.
И если кто-то видел, как Дан ночью входит в гостиницу… Мне не нужны
лишние пересуды, Карин. Я ненавижу, когда мое имя полоскают в
прессе.
