Мне в тебе болеть больно
Не прижечь, не вырвать, не смыть
Ты как соленое море
А мне в тебе ямы рыть
Жжешь, вырываешь, таранишь
Волнами об причал
Ты на камни меня бросаешь
Прошептав мне "Я не скучал"
Я пришла бы к тебе порошей
Устелилась бы под подошву сапог
Не сумела я стать хорошей
Но а любящим ты не смог
Кира Полынь. "Сказки о северном
море"
- Станцуешь для меня? – Жирные от дичи пальцы потянулись ко мне,
но ловко вильнув бедрами, я отступила на шаг и глупо улыбнулась,
скрывая гнетущий страх под ресницами.
- Не могу, уважаемый кин. У меня много работы.
- Уважаемый. – Довольно повторил он, пока я продолжала пятиться,
взглядом ища пустую чарку, в которую необходимо прямо сейчас
подлить то пойло, что они звали вином – на деле же вода с ягодной
бражкой. – Мне нравится.
- Рада, что смогла угодить вам, кин. – Пока мужчина с окосевшими
глазами думал, как заманить меня к себе на колени, я, ступая босыми
пятками по расстеленным коврам, двигалась в противоположную
сторону.
Тяжелый вечер.
И стоило бы уже привыкнуть к таким попойкам, но каждый раз
словно становиться еще тяжелее предыдущего. Шестьдесят дней
тянуться как один вечный час, который никогда не закончится. Всего
шестьдесят, а впереди еще черт знает сколько.
- Эй, ты, давай живее! – Рявкнула одна из служанок, вновь
наполнив мой опустевший кувшин.
Отвечать не требовалось, хватило лишь взгляда, который полностью
выдавал мое отчаянье и безвыходность. Здесь у каждой был такой
взгляд, за исключением тех, кому нравилось проводить время в
компании высоких и крепких воинов, что нагло захватили остров и,
кажется, не собирались проваливать.
Наши же сородичи, сотоварищи когда-то…. В недалеком прошлом.
Морские волки бороздили холодную воду уже много веков, воевали, как
и все, но не друг с другом! Это было сродни удару, отказу одного из
органов, когда клан Осе объявил о своем величии над остальными и
принялся завоевывать близлежащие острова. Они двигались как смерч и
не готовые к войне со своими, кланы островов покорялись один за
другим. Как и мой….
Остров Бирте был маленьким и неконфликтным. В отличие от многих
других мы занимались больше промыслом, чем разбоем и войной, и
осада, которой по факту и не было, не продлилась и дня. И теперь
все мы бесправные слуги, пока «герои» отмечают свою легкую
победу.
Женщины, дети, старики…. Нас не трогали, лишь показательно
наказывали тех, кто слишком открыто выражал свое несогласие,
особенно женщин, что отказывались делить постель с захватчиками по
доброй воле.
Мне удалось выдать себя за подростка, подрезав темную косу и
стянув грудь бинтами, но празднующие такую легкую победу варвары
все чаще одаривали меня похотливыми взглядами. Прикрытию мог прийти
конец в любой момент.
- Сейчас все сожрут, выпьют и уплывут, свиньи. – Ворчала
старушка Берта, не боясь смерти. – А как нам потом зимовать без
запасов? Тьфу ты! - Она шумно сплюнула сквозь щербатые зубы,
и вытерла руки, выпачканные в муке о грязный передник.
- Тише, Берта! – Перепуганная Софи торопливо прикрыла рот
старушки рукой с бренчащими браслетами и огляделась. – Не говори
так! Нас могут услышать.
- Плевать я хотела! Я уже старая, свое отжила! Не хватало на
старость лет спину гнуть для этих животных!
- Берта! – Софи как могла, закрывала рот пожилой женщины
ладонью, но ту словно оса укусила.
- Нет, Софи! Пусть слышат, что я против! Пусть режут и бьют, но
я не собираюсь молчать, охаживая головорезов!
- Еще раз повторишь, старая? – Сдвигая шкуру загораживающую
проходв кухни, в комнату вошел высокий мужчина. Слишком
высокий.
На его, укрытых только жилеткой, плечах были черные ветви узоров
и рун, а на запястьях широкие кожаные браслеты со вставками из
тонкого железа. Темные волосы, скрученные в тонкие косички с
множеством металлических колец, были собраны в хвост и болтались
вдоль позвоночника до самой поясницы. Чем-то он напоминал вороного
жеребца, полного сил и мощи.
