15 февраля 2032 года. 16.00
Лейтенант Триггер
Сейчас я расскажу вам, как вырасти из сержанта в полковника за
тридцать минут. Для решения этой непростой задачки всего-то и
нужно, что жить посреди апокалипсиса.
Два года назад нашу седьмую пехотную дивизию перебросили из
Вашингтона в Фильсэкк на место второго кавалерийского полка,
который спешно ввели под командование Сил быстрого реагирования
НАТО. Объединенное командование проводило мобилизацию по всей
Западной Европе, организовывая блок-посты и пункты эвакуации для
здорового населения.
Вылетая из родного дома в звании рядового первого класса в свои
зеленые восемнадцать лет, я даже не подозревал, что моя карьерная
лестница лишится ступеней и меня понесет через дыры в ней со
скоростью урагана. Когда еще в истории из рядового в лейтенанты
выходили за полтора года? Я скажу вам, когда. Во время Второй
мировой войны, когда людей в фарш сминали танками и пулеметами.
Оказывается, убийство людей предоставляет их выжившим собратьям
отличные шансы для карьерного роста. Когда я задумываюсь о том, что
мое нынешнее звание прочно стоит на костях моих боевых товарищей,
мне охота блевать от вида этих серебристых нашивок, которые должны
вызывать гордость. Ничего кроме отвращения к самому себе они не
вызывают. Ничего, кроме бесконечной тоски и слез. Ничего,
кроме страха.
Страха того, что ты тоже в любой момент можешь стать чьими-то
костями в пьедестале звания.
— Вот тебе и гребанное глобальное потепление! — выругался
Гризли.
Рослый сержант с широкими плечами закрывал меня своей громадной
фигурой от резких порывов ветра, разносящих промозглые капли дождя
по всем сторонам света так, что от них не укрыться. Я продрог до
костей, хотя вырос во Флориде — штате, который чаще остальных
становился жертвой ураганов по мере постепенного таяния льдов. То
Изабель оставит без электричества все юго-восточное побережье, то
Бонни родит смерчи, которые убьют с десяток людей, паршивица
Клодетт[1] обрушила дорожные развязки и запустила цепную эрозию,
которая смыла в океан почти пятьдесят метров побережья.
Так вирус и выбрался из заточения льдов — мы сами их
подогрели.
Южноафриканец Гризли родом из Конго вступил в ряды морской
поддержки войск НАТО в период мобилизации два года назад, он вообще
не привык к таким вот шуткам природы, вроде снега с ливнем, но
переносил их куда проще, чем я — заядлая жертва осадков.
— Ни хрена не видно за этой стеной! — ругался Гризли своим
забавным акцентом.
А ливень и впрямь не желал облегчать нашу участь. Модификация
наших экипировок была улучшена бронепластинами, не пропускавшими
влагу, но, когда ливень делал из нас отряд промокашек, а потом
температура резко падала ниже нуля, на экипировке образовывался
пласт льда, который замедлял движение прорезиненных суставных
шарниров. К тому же хруст при движении добавлял шума, а сегодня шум
— наш первый предатель.
Зараженные обладают воистину потрясающим слухом, они могут
услышать, как долбанная белка грызет свои орехи в дупле в двух
километрах. А наш конвой из бронетранспортеров и зениток для них,
как звон в колокола, приглашающий на обед.
— Ты бы, лейтенант, жену пошел проведал. Недолго ей осталось, —
уже тише пробубнил сержант.
Моя спина рефлекторно напряглась, готовясь к самозащите, как и
всегда, когда кто-то начинал говорить о моей жене. Я понимал, что
ни в чем невиноват и судить меня никто не имеет права. Но так уж
оно работает — мнение окружающих: даже если оно ошибочное, это
ничего не значит для твоей совести, которая первым делом считает
лишь количество голосов. А относительно меня и моей жены оно было
абсолютным и не в нашу пользу. Мы с женой стали позорными пятнами
нашей роты, как будто совершили нечто противоестественное, сыграв в
любовь во время конца света.
