1
— Алек, — я протягиваю руку с короткими обломанными до крови
ногтями и пожимаю мускулистое плечо парня, — Алек, мы должны жить,
— утешаю его, а у самой в болезненном спазме скручивает желудок. И
все же где-то глубоко внутри я всегда знала, что Джейс, мой Джейс
погибнет. Он слишком безрассудный, слишком яркий, слишком
недосягаемый по меркам обоих из миров.
Был….
Теперь уже - был.
С трудом понимаю, что же держит меня в себе, то ли горе матери
потерявшей сына дважды, а может смерть мага знавшего меня с раннего
детства и клятвенно просящего защитить единственного Сумеречного
охотника так горячо им любимого. От чего он просил об этом именно
меня, а не Изабель я так до сих пор и не решила для себя. Но одно
знаю точно, если Магнус Бейн и делал что-то, то точно предвидел
наперед любые последствия своих поступков.
— Алек, — сотая попытка за этот вечер, но он как окаменел. И хуже
того в таком состоянии парень находился последние полгода, — Алек,
ну поговори же со мной.
Судорожно разминаю дрожащие пальцы. Не услышит. Не поймет.
— Алек?
— Тебе не было так больно, Клэри. Никогда не было. Да, ты любила
Джейса, но не так как я. Это выжгло мне всю грудь, душу, половина,
моя лучшая половина умерла с ним. Но жизни этого было мало, Магнус
остался в аду! В аду, Клэри! — это был первый раз, когда он повысил
на меня голос.
Первый раз за долгие месяцы. И для меня и этот сдвиг оси его
поведения был прогрессом. Пусть кричит, злится, но только не
молчит.
— Я знаю, Алек, я знаю. Но нужно жить дальше, нужно жить!!! Ради
них, ради всех тех, кого мы любим. Любили.
Я не могла понять, как Изабель и Саймон могут жить дальше, как мама
и Люк могут так сильно хотеть родить мне нового брата или сестру, в
то время как мира в мире как не было, так и нет.
Боль.
Мы с Лайтвудом встаем и ложимся с этим чувством, медленно баюкая
его внутри себя. А оно неблагодарно разгрызает вкусные внутренности
молодых Сумеречных изнутри.
— Тебе нужно поесть, — заставляю голос быть звучным, в то время как
у самой в желудке уже второй день не было и крошки, —
пожалуйста.
Моя вымученная улыбка совсем не отражается в его глазах. Мы
фальшивы с ног и до головы. Мы воины. Да, я менее опытна и умела,
чем он, но лишь на тренировках он оживает и именно из-за этого я, и
позволяю ему избивать меня на спарринге как боксерскую грушу.
— Хорошо, — устало отзывается парень и забирает из моих рук поднос
с зеленым чаем и печеньем, — спасибо, — смотрит на меня своим
пронзительным голубым взглядом, — за все спасибо, Клэри, — глубоко
вздыхает, словно пытаясь собраться с духом, — только я хочу быть
один. Хорошо? Правда, ты можешь перестать так стараться.
Нет, не хорошо. Нет, мне без него не хорошо. Эгоистично, гадко,
подло и даже похоже на предательство, но дороже Алека у меня сейчас
нет никого. У мамы – Люк, у Саймона — Изабель, у каждого, каждого в
институте есть пара, а мы одни.
Совершенно и абсолютно пусто одни!
И мое сердце, вернее то, что от него осталось, тянулось к такому же
калеке. К человеку, у которого бездонная дыра вместо груди.
Неимоверным усилием воли заставляю себя подняться на ноги и сделать
малюсенький шаг по направлению к двери ведущий вон из его
комнаты.
— Клэри? — сердце пропускает болезненный удар, — Клэри, извини.
Вечером тренировка.
Не оборачиваясь, киваю ему головой. Да, Алек. Именно там мое место
— девочка для битья.
Наизусть помня дорогу до своей комнаты, прохожу по запутанным
коридорам института и, не отрывая взгляда от пола, захожу к себе.
Ряды черных кофт и брюк нескончаемы, и выбирая первый попавший
наряд, облачаюсь в него и туго шнурую высокие армейские ботинки. Не
глядя в зеркало, пальцами прочесываю грязные волосы и заплетаю в
неаккуратную косу, перехватывая ее темной лентой.
