Глава 1. Дальше самого Ригеля
– Приветствую на станции «Кочующий беспризорник». Отчет хрен знает какого дня. Начать запись.
– Итан, скажи нормально. Для записи отчета нужны конкретные сведения, а не твой сарказм.
Я скучающе откинулся в кресле и посмотрел на мою спутницу, которая сливалась в ровные заостренные на углах линии, имитируя визуально скрещенные на груди руки. По её угловатым пропорциям бегал алый свет, что на языке голограмм означало злость или негодование.
– Ладно, ладно. Не будь занудой, Скайла. Уже и пошутить нельзя, – буркнул я. – И хватит каждый раз прибегать к этой светотехнике, словно я в «Стратосфере»[1]. Уже в глазах рябит.
– Ты сам меня запрограммировал на это. Спасибо, кстати, так мне проще проецировать свое состояние. А теперь, если ты перестал изображать ребенка, начнем заново. Предыдущая версия записи удалена, – скомандовала спутница своим монотонным голосом.
– Более 8,5 парсеков от дома – вздохнул я. – Довелось повидать четвертого по яркости звездного гиганта. Достаточно удалены от дома, чтобы увидеть часть звездных скоплений. Как думаешь, за звезду много дадут?
Запись отчетов давно мне наскучила, но я упорно продолжал посылать их на мою планету. Даже если обратной связи на корабле не имелось, начиная с 2,5 парсеков.
На протяжении 20 лет я бороздил просторы Галактики, пытаясь найти свое место. Безуспешно…на данный момент.
– Если ты закончил самобичевание, то я отключаюсь, – выдала голограмма, затухая. Так она каждый раз давала понять, что даже машина устает от моего непрерывного монолога.
Поначалу Скайла постоянно уточняла: “Ты со мной разговариваешь, Итан?”
"Сам не знаю", – сухо повторял я, пока голограмма не перестала уточнять, вбив в свой цифровой ум привычку не отвлекать.
Развернувшись в своем любимом крутящемся кресле, в форме вытянутой миндалины, я посмотрел на левую часть глянцевой белоснежной стены, где были изображены космоглифы меня и всего, что мне было когда-то дорого.
Фотографии двигались сокращенным стоп-кадром, даруя секунды ностальгии. На одной из них мне было 16 лет. Как раз тот возраст, когда я в последний раз стоял на родной земле Каллинкора.
Планета Каллинкор когда-то была процветающим миром, полным жизни, ресурсов и цивилизаций. Будучи еще мальчишкой, я помню, сколько к нам прилетало существ с других планет. Мы принимали делегации, устраивали шумные праздники, и каждая раса существ презентовала что-то свое в обмен на наши предложенные товары. Но с течением времени моя планета погрузилась в упадок. Для жителей других миров Каллинкор стал печальным напоминанием о том, что бывает, когда не можешь удержать баланс между природой и собственной историей.
Проморгавшись, я снова взглянул на себя шестнадцатилетнего. Я стоял возле огромного космического корабля, который назвал впоследствии Элиот, и улыбался. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно, что миссия, уготованная мне судьбой, будет чем-то увлекательным и принесет мне желанное признание семьи. Идиот. Семья, наверняка, забыла обо мне, как только пыль осела после взлета. Их трудно винить: на Каллинкоре каждая минута – это тяжелый процесс выживания. Мы медленно истощали свой дом и, надеясь на иной исход, стали наделять иллюзиями добровольцев, согласившихся отправиться на поиски заменяемых ресурсов, раз уж опытные члены экипажа не смогли. Думая об этом, понимаю, что каллинкорцы умом не блистали. Опытные группы не смогли достичь цели, а у энтузиастов, конечно, должно было получиться.
К чёрту. Вот я здесь. Посреди огромной Галактики. Мне 39 лет, и я каллинкорец, другими словами, человек – так мы называем себя в неформальной беседе. Я чертовски привлекателен, загорел и невероятно популярен среди женщин… Купились? На самом деле я обычный среднестатистический житель Каллинкора. И я патологически ненавижу смотреть в зеркало. Обычно мне Скайла говорит, когда пора побриться или вернуть привычный вихор на голове. Подозреваю, что у меня есть даже седые волоски, но знать наверняка я не готов. Мои желания ещё не реализованы, чтобы двигаться в сторону сморщенной задницы и пониженного либидо.
