Бывают в жизни моменты, когда чувствуешь себя ужасно глупо. Глупо до невозможности. Когда, например, пытаешься вскочить в лифт, в котором тебя ждёт начальство, а он закрывается перед твоим носом. Куда уезжает лифт, вверх или вниз, уже не имеет никакого значения. Начальство уехало, а ты остался. И от этого тебя изнутри обжигает чувство вины. Как будто не твои подчинённые, а ты забыл положить в папку нужный документ. За этим проклятым документом пришлось бежать, сломя голову, по длинному коридору и на ходу бросать начальству, степенно и важно направлявшемуся к лифту, «Я сейчас!».
Ещё глупее дать согласие поехать на охоту с высокопоставленными людьми. При этом будучи стойким и принципиальным вегетарианцем. И не важно, что твоё ружьё не заряжено. Твои убеждённые рассказы о том, что ты не будешь стрелять из любви к животным, в этой компании никому не нужны. Ещё глупее пытаться объяснить своё присутствие уважением к тем, кто тебя пригласил. Милей ты им не покажешься и, в конце концов, станешь неотъемлемой частью их охоты. И, волей-неволей, пойдёшь против своих же принципов. А потом будешь долго вспоминать этот ляпсус внутренних устоев, коря себя за проявленную слабость.
Сергей Ильич Волобуев с детства не любил море. Не то чтобы не любил. Он его просто сильно уважал. Скажем так: уважал до страха. Как и многие граждане России, он часто ездил отдыхать с семьёй на море: в Крым, Сочи, Анталию и, даже, в Испанию. Но была вещь, которую он себе не позволял – катание на корабле.
Его с детства укачивало. Впервые он это почувствовал, когда был ещё совсем маленьким. В пионерском лагере под Одессой их повезли кататься на большом, как ему тогда показалось, катере. На море в тот день была легкая болтанка, и его сильно укачало. Маленький Серёжа рвал, лежал пластом на палубе, сильно потел и, даже, что потом всю жизнь вспоминал со страхом, потерял на короткое время сознание. Хотя и не был уверен в этом до конца. Детские воспоминания часто отрывистые, неполные, перемешанные и обманчивые. Но чувство страха от катания на любом плавсредстве осталось у Волобуева на всю жизнь.
Именно поэтому странный вызов в Сочи на встречу с Генеральным прокурором РФ Болдыревым, бывшим шефом, его совершенно не обрадовал. Время было осеннее. В Москве шли проливные дожди, но и в Сочи, судя по прогнозам погоды, уже ничего хорошего не обещали. Естественно, ни президент, ни премьер-министр по поводу прогноза, как предполагал Волобуев, особенно не переживали. Всей стране было известно, что этот город давно стал их излюбленным местом работы и отдыха. Соединение лыж, моря и олимпийский дух приковали к себе внимание двуглавого российского орла давно и надолго.
Однажды, лет пять или шесть назад, Болдырев заставил Волобуева провести с ним два дня на корабле, плывшем по Волге. Страна принимала международный симпозиум, на который прибыли представители генеральных прокуратур многих европейских стран. Тогда Сергей Ильич впервые понял, что болтанка на реке могла быть ничуть не меньшей, чем на море. Один день из двух он провёл у себя в каюте. Бледный, ослабленный и жалкий, он поносил про себя и пароход, и все европейские прокуратуры, и Генерального вместе с ними, за эту идиотскую идею симпозиума на воде. Болдырев был настолько занят гостями, что не очень-то и заметил страдания Сергея Ильича. В аэропорту, ожидая на обратном пути рейс на Москву, Генеральный поинтересовался у старшего следователя, понравился ли ему круиз. Волобуев уже приготовился выругаться, но вовремя сдержался, изобразил на лице что-то наподобие улыбки и сухо произнёс: «Круто!». В уме же он послал начальника очень-очень далеко, несмотря на уважение, которое к нему испытывал.
