Ангелина вернулась домой в Алматы. Всё вокруг было знакомым, и бесконечно далёким от той жизни, которую она успела почувствовать за прошлую неделю в Иране.
Первые дни проходили в сплошной растерянности. Она вышла на работу, раздала всем подарки, снова вникала в дела: встречи с поставщиками, отчёты, стандартные переговоры о партиях спортивной одежды. И жизнь потекла своим чередом. Вроде всё было, как всегда, но Ангелина чувствовала: что-то внутри сдвинулось.
После возвращения из Ирана она ощущала себя, как-то по-новому. Всё стало чувствоваться по-другому, особенно – одиночество. Раньше, глухое и тяжёлое. Она отвергала мужчин, будто они были носителями той боли, что прочно укоренилась в её душе. В её мире не было места для доверия, каждый шаг к близости казался ей шагом в бездну.
Теперь оно было с оттенком – словно кто-то однажды коснулся её сердца, и теперь она знала, что такое возможно. Ее душа слегка развернулась к свету, но замерла в нерешительности, не делая шаг вперёд.
Ангелина даже решилась на такой отчаянный шаг, как поговорить с психологом, но … Она ушла, так и не раскрывшись. Слова звучали правильно, но не находили отклика. Доверие не рождалось. «Да я даже своим подругам всего не рассказываю. Какое-то непомерное вторжение человека в область моей интимности». И чем больше психолог старалась, тем больше Ангелине хотелось убежать, спрятаться.
А воспоминание об иранце Амире – спокойном, наблюдательном, с тихим голосом и искренними глазами – согревало и успокаивало. Он ничего не спрашивал, не лез в душу, но рядом с ним было ощущение, будто можно выдохнуть. И впервые за долгое время Ангелина почувствовала доверие к мужчине. Как будто маленький луч солнца пробился, через густые облака.
Время шло. Казалось, поездка уже стала сном, но Ангелина хорошо помнила восточные ароматы, жаркий воздух, шероховатость ковров под ногами. Чай с кардамоном стоял в шкафу, но она не могла заставить себя открыть упаковку. Словно хранила сокровенное, связанное с улицей Имам Хомейни и мастерской с деревянной лестницей.
Однажды вечером Ангелина заглянула в чемодан, на самом дне лежал шершавый кусочек ткани. Маленький лоскуток с тёплым персидским узором, который она купила на базаре Тегерана. Ангелина медленно провела пальцами по шероховатым нитям и вдруг ясно увидела: женщины в платках, узкие улочки, запах шафрана, тёплый ветер над городом.
Что-то сжалось внутри. В её голове впервые возникла идея: коллекция. Своя собственная. Не очередная спортивная линия, а живая, теплая, свободная одежда, в которой сплелись бы Восток и Запад, мягкость традиций и современная лёгкость.
Она открыла ноутбук и начала записывать: фасоны, детали, цвета, ощущения. Страницы быстро заполнялись скупыми заметками, эскизами, словами вроде:
«Лёгкие ткани, многослойность, природные оттенки, золото в вышивке».
Но скоро наступило первое разочарование. Она почувствовала, что ей не хватало знаний: как работают местные узоры в реальности, как сочетаются текстуры, как эти вещи носят, какую имеют символику. Без понимания – это было просто красивой фантазией.
Неделю Ангелина металась в сомнениях. Потом, поняла. Если хочет, чтобы всё было по-настоящему, надо вернуться туда. Смотреть, трогать, учиться.
Идея второй поездки в Иран вызревала в Ангелине медленно, будто прорастала сквозь слой страхов и неуверенности. Она много раз садилась за компьютер, чтобы начать планировать, и так же быстро закрывала ноутбук, охваченная сомнениями: а если ничего не получится? А если это пустая затея? Я вообще умею создавать что-то своё?
Было странное ощущение двойственности: страх и воодушевление. Иногда, когда она заваривала чай на кухне, её охватывало острое желание всё отменить, спрятаться в уютной предсказуемости привычной жизни. Но потом она снова вспоминала ощущение тёплого ветерка в переулках Тегерана и чувство, что там, где-то далеко, осталась часть её самой, которую нельзя бросить.
