– Когда же она наконец придет? – шепотом спросил мальчик.
Он сидел на стволе упавшего дерева, практически полностью съеденного термитами и высушенного палящим солнцем. Малыш гневно отбивал кусочки коры увесистым камнем, неуклюже смотревшимся в его маленькой руке.
– Она оставила нас здесь, а сама ушла и не вернется! – подступившие слезы обожгли глаза, и он со злостью бросил камень и случайно угодил в брата, который неторопливо чинил колесо старой телеги.
– Ай! – отозвался тот и потер плечо. – Раймонд, ты чего камнями бросаешься?
– Так тебе и надо! Глупый ты, Хейл.
Мальчик отвернулся, чтобы не показывать своих слез. Сухой ветер растрепал его густые волосы, а горячий песок щекотал щеки. Ему было невыносимо грустно и больно от осознания разлуки с мамой, ведь раньше она никогда так надолго не оставляла детей одних.
– Она скоро вернется, – присел к нему Хейл, пытаясь приободрить брата.
– С чего ты взял, что я думаю о ней? – Раймонд надул губы, словно ребенок, хотя, конечно, он им и был – пятилетний мальчишка, оставленный матерью на попечение старшего брата.
– Ты сидишь и рыдаешь, как девчонка.
– Я не рыдаю! – выпалил малыш. Он хотел показать, какой он сильный, но, как назло, расплакался. – Я не девчонка! Просто… Она ушла луну назад и ее все еще нет. А если с ней что-нибудь случилось? Вдруг ей нужна помощь, а мы сидим тут и чиним дурацкое колесо? Может, она упала, ударилась и сидит где-нибудь, плачет, зовет нас на помощь. А мы – тут, вместо того чтобы помочь ей, – дыхание его было сбивчивым, а слезы стекали по подбородку. – А может… Может, она просто бросила нас и больше никогда не вернется? Она нас больше не любит?!
– Эй! – приобнял его Хейл. – С мамой все хорошо. Она скоро вернется. Просто задержалась где-то или дела возникли срочные, – юноша старался говорить уверенно, осторожно подбирая слова, хотя сам волновался за благополучие матери. – И что за глупые мысли о том, что мама нас больше не любит? Выбрось это из головы! Ясно?
– Ты сам в это не веришь! – продолжал Раймонд. – Я видел, как ты сидишь у порога до глубокой ночи и высматриваешь ее, но мамы все нет.
Хейл серьезно посмотрел в карие глаза младшего брата. Удивительно, но он, словно в зеркале, увидел себя, только маленького. Братья были похожи как две капли воды. У обоих были каштановые волосы (мать всегда следила за тем, чтобы они были коротко пострижены), прямые носы, вытянутые лица, тонкие губы, выпирающие скулы. И только цвет глаз у мальчишек отличался: у Раймонда они были темно-карие, а у Хейла – цвета спелого инжира.
Этим летом Хейл встретил свои одиннадцатые именины, поэтому считался уже взрослым мужчиной. Становясь старше, юноша все чаще просил мать взять его с собой в Ларак за продовольствием, присматривать за младшим братом охоты у него не было. Ведь там, в торговом городе, его ждала свобода. Прохладный морской ветер, крики чаек и шум толпы на рынке – Хейлу хотелось все это ощутить снова.
Пять лет назад шестилетний Хейл покинул родной дом – деревушку под названием Кирз. Хлипкое суденышко, набитое до отказа всяким сбродом из Антарты, отправилось в опасное путешествие по Тигровому морю в поисках лучшей жизни в городе Лараке.
События того дня юноша помнил, словно они произошли с ним вчера.
В дом пришли рыцари в доспехах. Блестящие мечи висели на их поясах, внушая страх и требуя незамедлительного подчинения от окружающих. Серые плащи рыцарей промокли, смердя псиной и мочой. Мать спрятала сына под кровать и велела ему сидеть тихо, поэтому мальчик не видел лиц тех, кто наглым образом вломился в их дом. Мать ругалась с рыцарями, один из них ударил ее. Затем, словно тень, он подкрался к кровати, под которой прятался Хейл, вытащил мальчика из его убежища и чем-то ударил его по голове. Как они с мамой оказались на корабле, плывущем, как выяснилось, в Ларак, гордо раскинувшийся вдоль моря, Хейл не помнил – у него очень болела голова.
