— Тори, Тори.
Беспокойный детский голосок проник в крепкий сон Виктории.
Поморщившись, она качнула головой, надеясь что это не Коди зовет
ее. Если это не племянник, значит она сможет еще немного поспать,
прежде чем придется подняться для домашних дел.
— Нет, Коди, — простонала Виктория, уткнувшись носом в ветхую
тонкую подушку, на которую вчера надела единственную наволочку,
которая у нее имелась. Прошлой ночью ей пришлось обходиться и без
этого удобства, потому что застиранная тряпица колыхалась на ветру
и сохла.
— Ну, Тори, прошу тебя, проснись.
Тори очень хорошо знала что такое страх и поэтому легко прочитала
его нотки в голосе старшего племянника. В миг избавившись от
сонливости, она открыла глаза и приподнялась на локте. Коди стоял
перед ней. В руке он держал единственный фонарь, который его отец,
Хэмиш, не забрал. Да и только лишь потому, что Виктория вовремя
спрятала его под низкую детскую кровать, куда грузный Хэмиш никогда
не смог бы добраться. Если Коди нарушил их договоренность и
воспользовался фонарем, точно зная что отец дома, значит
приключилась настоящая беда.
— Где Зак? — взволнованно прошептала Тори, озираясь по сторонам и
надеясь увидеть младшего племянника, обычного спутника Коди. Они
всегда и везде ходили вместе. Если старший брат получал наказание
от отца, младшему тоже доставалось. Тори видела, что в отличие от
Хэмиша, мальчики росли честными, добрыми и заботливыми. К
сожалению, не один из их родителей не обладал чем-то подобным. Даже
покойная мать. Но и разве не это так сильно злило Хэмиша когда он
смотрел на своих сыновей? И как часто он обвинял саму Тори в том,
что она вырастила его сыновей не мужчинами?
— Он в кровати, спрятался под одеяло, — прошептал Коди. Низко
наклонившись, он почти прижался носом к лицу Тори, благо не забыв
увести фонарь в сторону, — Но с па что-то происходит. Он так громко
кричит, что мне…., — он запнулся, вспоминая что отец запретил
говорить ему о страхе. Разве мальчишки могут чего-то бояться? Этот
вечный вопрос сопровождался презрительным взглядом и очередной
порцией гневных чертыханий. И только с Тори Коди мог быть
откровенным. Она всегда смотрела на него добрым, ласковым взглядом,
— мне страшно.
Тори зажмурилась. Ей точно понадобится несколько долгих минут чтобы
остановить колотящееся сердце. Вот только подобной роскоши, как
время или отдых, у нее никогда не было в достатке. Поэтому, быстро
улыбнувшись, она открыла глаза и посмотрела на племянника. В его
глазах теперь светился не только страх, но настойчивый
вопрос.
— Я уверена, с вашим отцом все в порядке, — сдержанно сказала Тори.
Спустив ноги с кровати, она прижала к груди сползающее одеяло и
потянулась к халату, который всегда держала перекинутым через
изголовье кровати. Она привыкла так делать после рождения Зака,
ведь именно ей приходилось вставать ночами к орущему младенцу.
Ловко и очень быстро сунув руки в длинные рукава, она затянула пояс
халата на талии и только после этого позволила себе подняться на
ноги. Коди отошел в сторону, готовясь в любую минуту последовать за
ней, если понадобится.
Тори смущенно посмотрела на него, а потом, чтобы подтвердить свою
догадку, подошла к окну. Да, как она и ожидала повозка Дебры была
здесь. И это могло значить только одно. Этой ночью, Хэмиш был в
комнате не один, а вместе с жительницей верхних комнат салун
Джефферсона. И именно их слышал юный Коди. Тори прикусила губу и
тяжело вздохнула. Когда-то и она сама лежала в комнате и пряталась
под одеялом, чтобы оградить себя от этих ужасных звуков. Тогда, да
собственно и сейчас, она не хотела представлять себе что происходит
за той дверью, в комнате, которую занимал Хэмиш. Наверняка ничего
хорошего, если и он, и любая женщина, которая оказывалась там, так
отчаянно сильно кричали.
