Если неприятность может случиться – она случается.
Один из законов подлости
Я люблю ночь. Особенно такую ночь, как эта. Когда полная луна, похожая не то на лепесток розы, не то на каплю крови, растворяющуюся в воде, висит над головой. Когда мир полон звуками ночной жизни, которая выходит из своих убежищ только после того, как за горизонтом скроется последний лучик солнца и все погрузится в красноватые сумерки.
Сегодня – кровавое полнолуние. Опять. Почему-то люди в городах и селах называют это время временем убийц и не выходят из своих домишек, в которые таким, как я, проникнуть не сложнее, чем лисе в старый курятник. Мой так называемый народ зовет ночь кровавой луны еще более поэтично и вдохновенно, но на то они и сидхе. Народ Ночного Солнца – так он себя называет. Самоуверенные донельзя. Хотя наши «лучезарные» собратья светлые эльфы еще более заносчивы. Но при этом плодятся за счет людей с неслыханной для их расы скоростью. Странная у них политика. С одной стороны, морщат нос при упоминании людской расы, а с другой – втихую сплавляют им свое оружие, не самое лучшее, конечно, и оплодотворяют их женщин. У ночных сидхе все проще. С людьми можно воевать. Людей можно убивать. Можно заключать сделки, если это выгодно. Но опускаться до полукровок – ни за что.
Я недовольно тряхнула гривой черных волос, отливающих синевой, как вороньи перья, и пара бусин, вплетенных в тонкие косички на висках, столкнулись друг с другом, издав еле слышный мелодичный звон. Так. Пора либо менять украшения, либо поменьше трясти волосами. Хорошо, что сейчас вокруг только чуть отдающая краснотой и отдаленным запахом свежей крови тьма глухого леса, а не обитель мага, где малейший посторонний звук в хранилище запускает сигнальное заклинание...
Впрочем, опять отвлеклась. Похоже, это ночь на меня так влияет. Недаром я сама из рода ночных сидхе, и мое солнце – это луна. Конечно, для меня не составляет труда спокойно существовать и днем, лучи полуденного светила не превратят меня в горстку пепла, как какую-нибудь нежить, но все же ночью мои глаза не устают так, как днем. Да и внимания я привлекаю меньше. Еще бы – ночная сидхе при свете солнца на улице любого из смешанных городов вызывает как минимум любопытство. У тех, кто хотя бы отдаленно знаком с моим народом,– страх.
Пусть по человеческим меркам моя внешность считается красивой, а по меркам эльфов – экзотичной, среди своих я так, нечто среднее. Не уродина и не красавица. Такая же, как подавляющее большинство. Когда я собиралась на эту вылазку, то привычно бросила взгляд на свое отражение в зеркале, висевшем на стене как раз напротив кровати. За последние несколько лет оно совершенно не изменилось. На узком лице с точеными скулами все те же огромные глаза, кажущиеся почти черными из-за непомерно расширившихся зрачков, что позволяло видеть в почти кромешной тьме. Белая, с чуть голубоватым оттенком кожа, которая никогда не загорает. Черные, густые, чуть ниже пояса волосы, убранные на висках в две пары тонких косичек с множеством бусинок из различных материалов. Каждая из них – это памятка. В заостренных ушах – по четыре серебряных сережки-кольца...
Я вздохнула и усилием воли отогнала от себя посторонние мысли. Нужно сосредоточиться на деле. Луна уже высоко, а я еще даже до места не добралась. Мой наниматель, когда пришел со своей «проблемой», подробно описал, куда мне надлежало отправиться. Даже описал предмет, который я должна была ему принести – широкий браслет из белого матового металла, испещренный надписями на старом, почти позабытом языке. В середине украшения – запоминающийся орнамент в виде выпуклого закрытого глаза. Вот только ни словом не обмолвился о том, что охраняет эту столь нужную ему вещицу, если он нанимает не гробокопателей, а профессионального охотника за головами, да еще ночную сидхе. Более того – на резонный вопрос «Кого я там могу встретить?» он лишь промямлил что-то маловразумительное. Единственное, что я поняла из его весьма путаных объяснений,– это то, что охранники, если они там есть, уже давно неживые.
