Алена Персирваль быстро выскочила из переполненной «газели» и устремилась к высокому стильному зданию в центре города, что называется, на «красной линии», на ходу поправляя съехавший на бок шарфик. По привычке она перед входом подняла глаза на огромную вывеску над центральной дверью: «Торгово-офисный центр "Адония"», прочитала она до оскомины надоевший текст. Ниже: «Сдаются торговые площади и офисные помещения». А чуть правее: «Риелторская фирма "Сириус". Офис 301». «Почему именно "Сириус"», – в который раз подумала она, – что за дурацкое название». Девушка привычно взбежала по ступенькам парадного входа и остановилась перед турникетом, нервно перетряхивая сумку в поисках пропуска.
– Персирваль! – услышала она насмешливый голос вахтера. – Как всегда, опаздываешь, – и, как всегда, без пропуска! Когда ты уже научишься беречь документы и наведешь порядок в сумке?
– Да не ворчи, дядь Вань, – виновато пожала плечами девушка. – Вроде я его в кармашек положила, сейчас найду.
– Вроде – в огороде, – передразнил ее вахтер. – Тебе уже скоро тридцать, а серьезности как не было, так и нет! – вздохнул Иван Палыч, бессменный сторож с почти десятилетним стажем. Он нес свою вахту со дня открытия торгового центра и знал здесь всех не только по имени, но и кто, где и как работал, с кем жил и даже что думал. Девчушка Персирваль ему нравилась: бойкая, симпатичная, стройненькая, всегда наивно приветливая.
– Ну ты скажешь, дядь Вань, мне еще только 22… – возразила девушка.
– Не успеешь глазом моргнуть – уже тридцать, а там и сорок не за горами, – назидательно проворчал старичок. Потом немного помолчал и со вздохом нажал на кнопку разблокировки турникета, – ладно уж, иди так. Скоро Саныч придет, достанется тебе на орехи.
– Ой, спасибочки, дядь Вань. – Девушка быстро застегнула сумочку и рванула вверх по ступенькам, не дожидаясь лифта.
– Но это в последний раз, – погрозил Иван Палыч девушке пальцем, высовываясь из окошка вахтенной. – Вот егоза, – проворчал он себе в усы. Но вышло это у него не строго, а скорее снисходительно, по-доброму. – Ох, молодость, молодость. – Он по-стариковски покачал головой, поудобнее уселся на старый скрипучий стул и взялся за газету.
Народ любил этого незлобливого старика, хотя и удивлялся порой – почему его еще держат на этом месте? Стильное здание, отделанное по европейским стандартам, где все сделано из стекла и пластика. Огромные потолки, белые наливные полы с рисунком под серо-белый палас, встроенные люминесцентные лампы, свет которых бил прямо со всех сторон, не оставляя ни одного, даже мало-мальски затененного уголка, высоченные потолки с тройным навесом, несколько картин на стенах под абстракцию…
Старичок вахтер смотрелся здесь весьма старомодно. Если не сказать – странно. Небольшая бородка, густые брови, сросшиеся на переносице. Под стать и внешний вид – старенькая, хоть и чистенькая, но изрядно поношенная рубашка, поверх которой неизменная, вязанная, наверное, его покойной женой безрукавка с большими отвисшими карманами. А вот штаны почти новые, отглаженные, со стрелками, заправленные в высокие блестящие, как начищенный самовар, кирзовые сапоги.
Его вахтерская комната была обставлена по последнему слову техники: широкий стол и стена со множеством мониторов для просмотра каждого этажа и каждого закоулка. Задняя стена увешана ключами от офисов, работники по старой привычке доверяли ключи от своих контор этому старичку, который пользовался неизменным доверием и был щепетилен и порядочен в любой мелочи. Чуть в стороне стояло шикарное компьютерное кресло с высокой кожаной спинкой и такими же удобными подлокотниками. Но Иван Палыч никогда не садился в него, приговаривая: «Куда нам, чай, не бары – на диванах рассиживаться. Мы люди маленькие, нам и табуреточка в самый раз».
