Из кабинета шефа снова слышались приглушенные стоны. Я поджала
губы, вышла из приемной и поплотнее прикрыла за собой дверь. Не
хватало еще сидеть и слушать очередной обеденный концерт. Шеф,
конечно, тот еще полигамный самец, но пора уже ему намекнуть, чтобы
делал хотя бы пару дней перерывов между своими “собеседованиями”.
Не ему же потом отвечать на телефонные звонки и выслушивать
очередные крики отвергнутых соискательниц.
Вообще у меня самые положительные чувства к моему начальнику, но
иногда так и хочется дать ему по смазливому лицу. Для всех в офисе
он Вячеслав Евгеньевич, владелец глянцевого журнала “Тысяча”. Но
нас связывает слишком много внерабочих моментов. И нет, это не
секс, как полагают, наверное, все менеджеры-продажники,
любительницы перемыть кости тем, кто не входит в их тесную
серпе-группу. Я частенько помогала вытащить шефа из различных
передряг, начиная от прикрытия перед обманутыми любовницами,
заканчивая недавней заварушкой с подставой от главного бухгалтера,
когда Вячеслав Евгеньевич чуть было не лишился своего журнала и не
остался с многомиллионными долгами.
Тогда об истинном положении дел знали лишь мы двое и мне стоило
немалых усилий, чтобы организовать бесперебойную работу каждого
отдела и скрыть любые намеки на наше шаткое положение. После того,
как украденные деньги нашлись, а место главбуха занял надежный
человек, шеф проставился дорогущим коньяком, от которого, по правде
сказать, похмелье было ничуть не меньше, чем от дешевого портвейна,
который пили еще в студенчестве, и сказал называть его не иначе как
шефом.
Сейчас же шеф в своем кабинете своей харизмой и телом
олимпийского пловца выдавливал стоны из стройной красотки, у
которой одни ноги выше всего моего роста. Не могу пожаловаться на
низкорослость, но на “собеседования” в личный кабинет шефа попадают
девушки строго от метр девяносто.
Обеденный час перевалил только за половину, но по длинному
светлому коридору в сторону переговорки, закрытую дверь которой я
подпирала сейчас спиной, направлялась Алина. Одна из тех, кто
поразил шефа на собеседовании своей оральной презентацией, судя по
его абсолютно не завуалированным рассказам. Почему-то он совершенно
не стесняется делиться со мной своими победами, хотя у него есть
целая толпа приятелей, перед которыми можно хвастаться
достижениями. Алина смотрела в мою сторону, как обычно, состроив
презрительную мину. До сих пор не могу понять, в чем проблема. Как
с первой недели работы вбила в свою прекрасную голову мысль, что я
альфа-любовница шефа, не подпускающая к нему уже использованных бет
и омег, так уже три года разговаривает со мной сквозь зубы. Хотя её
тон меняется сразу же, как только на горизонте возникает клиент –
наш потенциальный рекламодатель.
Тут уж не поспоришь: Алина – самая цепкая акула из всей стаи
продажников. Поэтому у нее и зарплата раза в два выше моей. Я
официально числюсь секретарем, хотя круг моих обязанностей уже
давно вышел за пределы наливания кофе и приема звонков. К
сожалению, официально моя зарплата соответствует записи в трудовой
книжке, что дает Алине, быстро наладившей контакт с бухгалтерией,
лишний раз позубоскалить в мою сторону. Она не знает, что остальное
я получаю в конверте, и временами эта сумма чуточку превышает
ежемесячный доход Алины. Я держу это знание как приятный туз в
рукаве, которым никогда не воспользуюсь. Стабильность в нашей
редакции частично завязана на “прозрачности”, которая подкупает и
сотрудников и рекламодателей.
На полшага позади Алины, предоставляя ей возможность показывать
дорогу, хотя на нашем этаже сложно заблудиться, шел, кажется, самый
невероятный мужчина из всех, что я видела. Не такой высокий, как
шеф – в том под два метра роста, а незнакомец всего на полголовы
выше Алины, но походка уверенная, шаги твердо впечатывались в
мягкое ковровое покрытие. Но больше всего меня поразили его глаза:
их сияние было заметно издалека: серо-зеленые отблески глубокого
взгляда, пронизывающего до самого сердца.
