Дилижанс трясло. Я сжала ненавистную бумагу, еле сдерживаясь,
чтобы не разорвать ее на маленькие кусочки. Пробовала. Разрывала,
выбрасывала даже поджечь пыталась. Не горит. Из кусочков
восстанавливается и возвращается в руки.
Тяжело вздохнула, посмотрела в окно.
Все тот же унылый лес. Это первое лето, после смерти родителей,
которому я не рада. Например, в прошлом году лето означало
каникулы: бесконечные гости по подругам, танцы, сплетни, девичьи
секретики, скоротечные влюбленности (я не задерживалась в гостях
больше пяти дней), золотистый загар, разнообразие ягод и сочных
фруктов.
Начиная с этого года и следующий я буду сидеть в этом дремучем
лесу, кормить комаров и тосковать. А что еще делать на почтовой
станции в такой глухомани, куда даже Великая Матерь не
заглядывает?
— Э! Стажерка, тебе выходить, — я вздрогнула от крика кучера,
осмотрелась.
— А где же станция? — по обе стороны дилижанса стоял
непроходимый лес.
— Дык, ножками идтить надо, у меня там остановки нет, — кучер
махнул рукой в сторону леса. — От по тропке пойдешь минут за
двадцать доберешься. Молодая пробежишься и не заметишь.
Свободной рукой я крепче сжала поручень. Выходить не хотелось.
На улице темнеет, лес незнакомый и тропинки я не вижу.
— Ты это, давай выходи, — кучер злился, взгляд начал темнеть.
Маг. — Билет до Топи оплачен.
— А-а-а может…
— А ну, брысь лихая! — Сама не поняла, как оказалась на улице, а
кучер всовывает мне в руки перевязку писем. — Отдашь смотрителю, он
разберет что к чему, — следом скинул с крыши дилижанса саквояж,
развернул меня к лесу и рукой ткнул в едва различимую тропку между
густых кустов. — Тебе туда, с тропки не сходи не зря место Топью
названо.
— Дяденька… — я готова умолять увезти меня из этого места, но
кучер грубо оборвал на полуслове.
— Все, бывай красава, может, еще и увидимся, — кучер подмигнул,
лихо накрутил на палец длинный ус и с легкостью акробата запрыгнул
на высокие козлы, хлестнул лошадей, продолжил свой маршрут.
— Великая Матерь… — осенила себя великим кругом, прислушиваясь и
оглядываясь подняла саквояж, сохраняя настороженность, пошла куда
показали.
Вечерело на дороге, а в лесу почти стемнело. Где тут тропинка?
Понятия не имею. И как мне городской ориентироваться в диком лесу?
Хорошо магам, они умеют находить нужное направление. Но я-то не
маг.
— Да чтоб тебя! — высокий каблук вновь зацепился за корень и я
едва не упала.
У меня даже обуви для леса нет. А как по этим кореньям на
шпильках бегать? Ну ладно есть две пары на танкетке, но и там
высота каблука пятнадцать сантиметров. А что? Я маленькая, а каблук
добавляет роста и ноги красивее делает.
Разные звуки доносились со всех сторон и я, даже если бы
захотела, не смогла бы понять какой опасный, а какой нет. С каждым
шагом становилось темнее. Сердце уже стучало в висках, а моя буйная
фантазия подкидывала страшные картинки, пугая едва не до икоты.
Кучер обещал двадцать минут, но я иду-иду даже намека на стоянку
не вижу и не слышу. Мамочки, а если я заблудилась?
— Великая Матерь…
— Это кто ж у нас такой богомольный появился? — я вскрикнула и
оглянулась.
У старого, почерневшего дерева стояла… ой мамочки… ведьма.
Нечесаные космы, крючковатый большой нос, темные одежды свисали
небрежными лохмотьями, черные длинные ногти ловко распускали на
нити кору с ветки.
— Я-я-я…
— Та вижу, что ты, — старуха усмехнулась, окинула меня
внимательным взглядом. — Не ко мне шла.
Я активно закивала, заговорить так и не смогла, но развела руки
в стороны, мол, извиняюсь и вообще ошибочка вышла. Этим вновь
вызвала усмешку на тонких губах старухи.
— А Асимыч твой в другой стороне, что ж ты под ноги-то не
смотришь?
Я не смотрю? Да на что тут смотреть кругом кусты да деревья. Ни
дорожки, ни тропинки, ни указателя хоть какого. Дикий лес.
