1.
Перетасовка
Первое правило, касающееся наркоманов, гласит – никогда с ними не связывайся (если, конечно, ты сам – не наркоман).
Второе – если все-таки связался с наркоманом, не затевай вместе с ним ничего серьезного, ибо по вине наркомана любая затея может провалиться в самый ответственный момент.
Третье правило можно сформулировать следующим образом – если ты все же связался с наркоманом и даже затеял совершить вместе с ним нечто серьезное – бросай его, пока не поздно. Выводи его, на хрен, из игры, покуда он не вывел тебя.
Четвертое… а четвертое (и последующие) правила говорят лишь о том, что в отношениях с наркоманами нет и быть не может никаких правил. Еще не поняли?
Тогда взгляните на правило номер один.
…И все эти правила отменяются к чертям, если наркоман – твой родной брат. Старший. И если родителям, которые произвели вас с братишкой на свет, нет до собственных детей никакого дела. Ни отцу, мотающему очередной срок, ни матери, не расстающейся с бутылкой (и соответственно собутыльниками).
А ты сидишь в стареньком, еще дедовом “жигуленке” и тупо ждешь “прихода”. Ты еще не колешься… но, судя по всему, это у тебя впереди. Ты пока еще жрешь “колеса”, сиречь, амфетамины. Ну, а братец уже вмазался. Ему хорошо.
Он озирается по сторонам и внезапно, тыча пальцем в серебристую иномарку, из которой выходит краля, какой, сознает Витек, не видать ни ему, ни его брату ни-ког-да, ибо… ибо…
Витьку не хочется заканчивать свою мысль. Долгожданный “приход”, наконец, приходит, и ему просто хорошо. Чего Гарик-то задергался? Что он там лопочет?
– Прикинь, эта шмара натравила на меня свою псину! Здоровенную… Это когда мы “жиртресту” “правилку” решили устроить, чтоб впредь нас не закладывал… А она – натравила! Псину! Прям на меня! (далее следует ругательство, и Витек невольно морщится – ну не те, не те сейчас времена… Прошли уже времена, когда у власти стоял жирный, вечно пьяный, полуграмотный боров. Другие сейчас времена. Никто уже пальцы не гнет, малиновых пиджаков не напяливает; приподнявшаяся братва пересела с черных “бумеров” на “бентли” (либо опустилась, спилась… или бегает на подхвате у лощеных капиталистов, свободно шпарящих по-английски.) А мат – для быдла. А быдло где?
Известно, где быдло. В грязи. В сточной канаве.
Где, видимо, и Витьку с Гариком на роду написано пребывать. Лишь краем глаза любуясь холеными чистокровными “кобылками”, выходящими из серебристых иномарок в сопровождении охранников.
–Ты о чем? – лениво обратился к брату Витек.
Гарик, похоже, не на шутку возбудился. Даже перевозбудился.
– И, представляешь, нам троим говорит – типа, не троньте моего брата. Какого нах брата? – Гарик заржал, Витек опять невольно поморщился, – Он ей такой же брат, как моя задница – сестра!
– Кто – он? – лениво переспросил Витек.
– Да “жиртрест” этот, Конев! Дэн, мать его… Дэн – хрен… Чё она в нем нашла, до сих пор в толк не возьму – жирный, очкастый слизняк и ботан…
Правда, потом-то он преобразился, – добавил Гарик уже с неохотой, – Спортом занялся, окуляры свои на линзы сменил… Девки – прикинь! – стали за ним бегать! Ха, нужны ему были эти девки… – Гарик картинно сплюнул в открытое окно машины, – Шмара была ему нужна. Сестрица долбаная Аленушка…
– Хочешь сказать, вон та? – Витек пальцем указал в спину длинноногой супер-телки, заходящей в кафе с изображенной на вывеске крылатой кобылой.
– Я ж говорю, – подтвердил Гарик, закуривая “левый” “кэмел”, – Только кинула она этого придурка. Он в армию ушел, а она замуж выскочила. За какого-то “крутого” перца. Ленка Зайцева мне потом рассказывала, что “жиртрест” тогда сам не свой был… чуть руки на себя не наложил…
–Но не наложил ведь? – пробормотал Витек.
