– У меня плохое предчувствие, – прошептала я, хватая мужа за руку. – Валентайн, давай вернемся домой пораньше.
Я чувствовала, как холодный пот скользит по спине, будто кто-то незримый сковал меня липкими цепями страха посреди беззаботного веселья.
Бал только-только начал набирать обороты. Все вокруг наполнялось приятной музыкой, звоном бокалов, легким шорохом пышных юбок, шелестом кружева и скрипом дорогих туфель, приглушенными разговорами, гулом голосов, смехом.
Но в сердце у меня уже давно гнездилась тревога.
Она появилась в тот момент, как карета тронулась, а нам вслед помахали мой маленький сын Кириан и гувернантка.
«Помаши маме! Госпожа! Господин! Повеселитесь в столице!».
Я еще обернулась, чтобы увидеть сына на ступенях.
В этот момент сердце сжалось в тревожном предчувствии какой-то надвигающейся беды. Я еще заерзала в карете, оборачиваясь, словно пытаясь запомнить каждую черточку лица моего мальчика. Он удалялся, пока не превратился в маленькую точку на фоне сурового северного лета.
– Ну что ты, Шарли, бал в самом разгаре, – послышался довольный голос моего мужа. Он чинно, кивком головы здоровался с подходящими к нам гостями. – Мы столько ждали этого приглашения! Не каждая семья удостаивается чести здесь присутствовать! Особенно после… впрочем, не стоит ворошить прошлое, но здесь находятся только люди с безупречной репутацией!
Я шумно втянула воздух. Тревога никуда не делась. Все краски бала казались раздражающими. Я не могла отделаться от смутного чувства опасности. Но, может, это я просто себя накручиваю? Может, я просто не могу расслабиться?
– Мистер Легард, миссис Легард, – послышался учтивый голос слуги, приносящего бокалы.
– Благодарю! – вздохнул муж, беря бокал с подноса. Я тоже взяла бокал, держа его в руке, но не притрагиваясь к напитку.
Как вдруг крушение тишины!
Внезапный, резкий, пронзительный крик разорвал царство красивых иллюзий, заставив пары замереть посреди танца.
– На нас напали! – прозвучало во всю мощь, многократно отражаясь от стен. Весь зал, в том числе и я, словно сжались в ответ. Мне показалось, или над нами нависла черная тень.
«Что? Да быть такого не может!», – послышался шелест удивленных и испуганных голосов. Музыка остановилась не сразу, словно пытаясь продлить секунды беззаботного веселья. Но вот стихла и она, обрываясь посреди такта.
– Противник вторгся на северные земли! – закричал громкий голос уже в абсолютной тишине. – Часть наших северных земель захвачена! Захвачены…
«Северные земли! Северные земли!», – забилось сердце, а я глубоко задышала. Поместье, в котором остался мой ребенок, как раз находится в северных землях.
Вестник прокашлялся, выходя в центр зала. В руках у него была бумага, которую он развернул. Мужчина был немолод, солиден, обладал седыми усами и внешностью старого вояки. На его груди сверкали ордена.
– Захвачены целиком земли Лисмирии, часть Фалендора! Они двигаются с северо-запада, наплевав на все мирные соглашения! – закричал он, хотя в зале воцарилась такая тишина, в которой было слышно, как шипит в бокалах шампанское.
Его голос, полный паники и отчаянья, эхом отозвался в моем сердце. Мои пальцы разжались, выпустив бокал из рук. Стекло разлетелось, а шампанское брызгами легло мне на платье.
Несколько дам отошли от меня подальше, проверяя свои юбки.
Я стояла, словно парализованная. Время растянулось. Я видела все, словно в замедленной съемке. Мне понадобилось еще несколько секунд осознать, что случилось. Сердце и душа разорвались от страха за моего мальчика – моего шестилетнего сына, которого я оставила на попечение слуг в нашем лисмирском поместье!
– Валентайн! – вцепилась я в мужа, который стоял с шампанским, словно статуя. Он чуть не расплескал шампанское, отводя бокал в сторону от меня.
