— Феликс Семенович! Мне только спросить!
С улыбкой во все тридцать два я протиснулась в кабинет декана.
Смерив меня взглядом с головы до ног, декан тяжело вздохнул.
—Что у вас, Тихомирова? Давайте только быстро.
— Да у меня дело пяти минут! Меня к вам с кафедры отправили, не
верят, что это ошибка. Смотрите, у меня тут «недопуск» к сессии.
Как такое возможно? Вы же меня знаете, Феликс Семенович! Да я, как
штык, всегда на лекциях. Имена, наверное, перепутали? Знаю я одну
Тихомирову со второго потока, вот та прогульщица злостная, а я…
— Настя, остановитесь, — тихо отозвался декан. — У вас из-за
какого предмета «недопуск»?
— Эээ… Вот, — я протянула ему бумагу, которую мне всучили на
кафедре. — Но я посещала все лекции Исаева! Сдавала все, что нужно,
и всегда вовремя! Я вам точно говорю, это просто какая-то
ошибка!
— Настя.
Я мигом умолкла, прикусив губу.
Декан тяжело опустился в кресло и, скользнув взглядом по бумаге,
кивнул сам себе.
— Послушайте, Настя, я в этом кресле уже тридцать два года. И
перед каждой сессией, после того, как на кафедре вывешивают списки
должников, в моем кабинете всегда происходит одно и то же. «Это
ошибка», «этого не может быть» и тому подобное. Может быть, в вашем
случае это и ошибка, я допускаю такую возможность… Но в вашей
бумаге стоит подпись Исаева, и «недопуск» у вас именно из-за его
предмета. Повторяю, может быть, это ошибка! — громче повторил
декан, останавливая меня на полуслове. — Может быть, Роман
Андреевич перепутал фамилии. Он у нас человек занятой, с кем не
бывает? Но сейчас, Настя, я вам с этим никак не помогу. С этим вам
нужно к нему. Только он может разобраться, о какой Тихомировой идет
речь.
— К Роману Андреевичу? — повторила я упавшим голосом. — Но к
президенту и то попасть проще, чем к нему.
Декан криво улыбнулся.
— Понимаю… Можете дождаться следующих лекций с ним…
Но я прервала его:
— У нас с Исаевым следующие лекции только в новом семестре, до
которого меня не допустят без этой сессии! Понимаете? Я не могу
ждать, решать надо уже сейчас.
Феликс Семенович развел руками.
— Мне жаль, но я вам ничем не помогу, Настя. Это я уже сказал. А
теперь, если вы уже все спросили…
— Понятно, — процедила я.
Вышла в коридор и остановилась у окна, задумчиво кусая губы. И
чуть не выпрыгнула прямо с третьего этажа. Внизу на парковке
универа мелькнула фигура, затянутая в стальной костюм.
Исаев еще здесь!
Мой последний шанс расставить все точки над «И».
Полетела по лестнице вниз, то и дело заглядывая в окна. Вот
профессор пересек студенческую парковку и подошел к черному
«Майбаху». Вот остановился. На втором лестничном пролете он достал
телефон и стал вышагивать перед хищной мордой машины, кивая
невидимому собеседнику и ероша уложенные волосы.
Ну, теперь точно успею!
Пролетела последний этаж и устремилась через холл, как вдруг
прозвенел звонок. Толпа студентов с перекура хлынула обратно в
универ, напрочь блокируя выход, как ледовый затор на реке.
Черт. Черт, черт!
Распихав студентов, я все-таки выбралась на крыльцо, но увидела
только, как «Майбах», сверкнув начищенным до блеска крылом, свернул
с парковки.
Ну не бросаться же под колеса?
Две секунды на размышления, и вот решение само плыло мне в руки.
Поймала за плечо двоечника и разгильдяя Стасика, который только
сейчас, неспешно затушив сигарету, вразвалочку двинулся к
универу.
Все-таки нет в мире справедливости. Даже у этого мажора был
допуск к сессии, а у меня — нет!
— Ну что, Настюха, разобралась? — улыбнулся Стасик. — Поехали
отмечать?
— Рано мне отмечать, — и тут же в лоб: — Дашь свою тачку
погонять?
Стас опешил.
— Настюха, я, конечно, хорошо к тебе отношусь…
— Стасик, — надвинулась я на него. — Память-то тебя подводит.
Кто говорил: «Что угодно, Настюха, только попроси»? А это ведь
благодаря мне у тебя вообще есть допуск к этой сессии. И не только
к этой, Стасик, но ты, вижу, забыл. И вот я впервые за все это
время о чем-то прошу, а что же ты? Отказываешь? Так ты у нас
балабол, Стасик?
