– Жора, я твой язык вырву, если еще раз заверещишь мне на ухо, – рычу придурку позади меня, который дошел до отметки «казнить – нельзя помиловать».
– Ну Лен, я ж любя.
– А я тут при чем?
– Тебя любя.
– Меня «любя» не надо. Здоровье свое «любя». Я не шучу. Моя правая рука, любит сжимать до характерного хлопка, маленькие такие, – показываю пальцами, – перепелиные яички, так и знай. Ты в опасности. Точнее, они.
Ненавижу этого идиота. Постоянно пристает и делает это настолько тупо, что хочется ему преподать урок, как правильно кадрить девушку, а то чувствую, девственником помрет.
На телефон приходит сообщение от подруги, которая ждет меня в буфете.
«А ты че не на отработках?»
«У Юры была и опоздала».
«А я брата найти не могу. Опять куда-то влип. Мать истерит уже. Задолбала».
«Как будто впервые.»
«И я о том же».
– Зайцева, мы вам не мешаем? – обращается ко мне препод.
– Нет. Продолжайте, – прячу телефон в сумку и делаю вид, что записываю его последние слова.
– А может, вы вместо меня. Вам явно есть чем поделиться с нами, учитывая, что на пары не приходили и сейчас не желаете, хотя бы сделать вид, что вам интересна учеба в нашем вузе.
– Я лучше вас послушаю. Извините.
Застегиваю боковой карман с мобильным, и этот идиот снова шипит мне на ухо. Резко бью его затылком, не задумываясь, куда попаду, и на всю аудиторию проносится его крик.
Мне, конечно, больно, но я-то предупреждала.
В итоге часть пары за ним носится препод. Прикладывает к носу, из которого течет кровь платок и уводит в санблок, а все расходятся, потому что до конца занятия оставалось десять минут.
Встречаюсь с подругой, и она сразу принимается расспрашивать о том, что случилось.
– Ой да ничего. Двинула этому придурку в нос.
– Правильно. Если бы не ты, то это сделала я.
– Давай пошли на следующую отработку. А то у меня запись на половину второго, а надо еще готовиться к зачету на завтра.
– А почему мне татушку не сделаешь?
– Маленькая еще.
– А у самой руки наполовину забиты.
– Ты на бедре мою, не видела еще.
– Ну ты же не показываешь.
– Потому что рано. Не хочу портить впечатление.
– Скорей бы увидеть. Твой Кот с ума сойдет.
– Ага, на хер он пойдет. Кот-обормот. Ему теперь только на мои фотки старые дрочить придется, – злюсь, вспоминая этого дебила.
– Ого. Все, что ли?
– Ну он на выходных подкатил к Регине-вагине со второго курса и тусовал у нее.
– А ты откуда узнала?
– Она сама и сказала. Я приехала как раз к Крыловой за тетрадями лекционными, а он с голой жопой лежит посреди бутылок пива, которое они выпили. Короче, послала его, а он все названивает. Я ему сказала, что еще раз попытается, хотя бы заговорить, и мой братан поднимет трубку. Вот только этот дебил куда-то пропал.
– Ну так че, мне, когда на запись приходить?
– Никогда.
– Но это моя кожа и тело.
– Ты боли боишься.
– Я вытерплю.
– Нет.
– Тогда пойду к твоим конкурентам.
– Это к тем полу лысым амбалам на Старом мосту? Ну-ну.
– А что? Там не станут спрашивать, боюсь я или нет, и…
– Да-да, они тебя ни о чем не спросят, передавая друг другу. Думаешь, что в нашем районе единороги живут? Или в этом городе в целом? Роз, это все не шутки.
– Ой ну тебя, – отмахивается. – Будто я не знаю, что у нас тут кругом бандиты живут.
– Знать и понимать, что это реальность не одно и то же. Мне и брата хватает. Сколько раз к нам вламывались и требовали его? Мать потом валерьянкой в туалет ходила оттого, что пила ее вместо воды.
– Как заебало тут жить.
– Вот доучимся и свалим на юга.
– Скорей бы. И почему у всех закончились уже пары, а мы учимся?
– Потому что прогуливали, поэтому в середине июля сдаем сессию и отрабатываем пропущенные занятия.
– Мда, лохи, что еще сказать.
***
– Ну все, я поехала в салон. Звони, – прощаюсь с подругой и иду по аллее на дальнюю остановку.
