Действующие лица:
Ничихиро Юске – второй помощник главного судьи провинции Тогай.
Мукогава Шинджи – вельможа из провинции.
Хафуцуки Горо – ронин.
Хиёри – послушница шамана.
Немотосе Майто – умирающий император.
Исикава «Красный» Шиймоку – двоюродный брат императора, второй сёгун.
Исикава Кэтсуо – первый сын Красного Шиймоку.
Исикава Хикару – второй сын Красного Шиймоку.
Куроки Дайсаншу – первый сёгун.
Дзёмэй Сэйчоку (прежде Куно Сайяки) – главный шаман.
Момоку Кэнджи – шаман-соперник за место Дзёмэя.
Хироми Шинья – первый советник императора.
Киришима Исао – второй советник императора.
Харата Акихиро – третий советник императора.
Утэ Хифуми – дядя Мукогавы.
Тамура Ацуши – даймё Сэнриганна.
Сатору и Сатоши – старик и его внук, отплывшие в столицу.
Нобука – жена Ничихиро, Хидэо – старший сын, Такаши – младший.
Ёто Асука – женщина из проклятого клана Ёто.
Ёто Сатоши – её сын, наследник клана.
Сова – слуга Хироми.
Каваджи, Хиро, Хисикацу, Мэнсэн, Урасимэ – воины Хироми и Хараты.
Кирэту – даймё из числа подчинённых Куроки.
Бэнкэй – монах, предводитель сохэев.
Сейрейгадоточи – страна действия.
Мацумото – столица.
Сэнриганн – провинция, откуда родом Мукогава и Хафуцуки.
Кладбище Рэйтокику – кладбище императоров.
Хара – провинция у моря.
Суридзава – деревня проклятых.
Ниихама – храм буддийских монахов у излучины реки Сигэнобу.
Белое дыхание гор скопилось в долине, словно аромат пьяницы, чьего пробуждения никто уже и не ждёт. Оно клубилось между крутых тростниковых и соломенных крыш, возникавших поперёк дороги, так же не к месту как козьи орешки, и расплывалось в полях. Кроме этих мшистых грибов вокруг почти ничего было не разглядеть.
Туман смешивался с водой. Бывший первый советник наместника Ничихиро Юске, ставший нынче лишь вторым помощником судьи, брёл в ней по колени, вздрагивая от холодных струй и жалкого плюханья шагов.
Рядом раздался другой звук, и, глянув в его сторону, Ничихиро увидел всплывший труп кошки.
– Сколько ещё нам идти!? – визгливо спросил он.
– Вы почти на месте, господин.
Крестьянин подле него нагнул голову и пошёл чуть быстрее, раздвигая тёмную воду голыми толстыми бёдрами.
Помощник судьи поморщился и двинулся за ним, стараясь не вглядываться в сдавливающую икры муть.
Он чувствовал, что его лицо всё больше хмурится и скукоживается, как усохшая хурма. Ему уже казалось: морщины, не дерзавшие прежде портить красоту кожи, за последние полгода словно забрали налог сразу за десяток лет. Опала, забвение и обнищание ждали его. И последняя возможность хотя бы отчасти отвоевать прежнее положение.
Встретив таких же вымокших голодранцев, крестьянин что-то залепетал на незнакомом наречии. Ничихиро не стал даже вслушиваться. Местные должно быть обменивают гласные на еду. Дождавшись, когда те потычут пальцами куда-то вбок, его провожатый покивал ему и позвал следом.
Туман понемногу редел.
Затопленная деревня показывалась медленно. Дома чередовались с развалами мокрой глины, бамбуковыми плетнями и редкими деревьями. Ивы никого не спасли: в ветвях жалко висели мокрые остатки крашеных нитей. Селянам было уже не до духов: они несли остатки пожитков, чуть не волоком тащили скотину, из землянок вычерпывали воду, вытаскивали гнильё и… младенцев?!
Юске сбился с шага и едва не поскользнулся на чём-то рыхлом и липком. Вылупив глаза к небу, он в три шага нагнал крестьянина.
Скоро глины вокруг стало меньше, а землянки исчезли. Плетни сменились каменной кладкой. Дыхание Ничихиро выровнялось, когда вблизи показался большой для местного захолустья деревянный дом. Бурая вода танцевала у самой веранды, не захлёстывая, однако, толстое дерево пола и неровный ряд сандалий: соломенных дзори и деревянных гэта – у хозяина уже были гости.
