Вьюга накрыла белой шалью город, снег шатался между фонарей, что освещали ночные улицы, засыпа́л сугробами тротуары, маскировал дневную активность людей, а вокруг была тишина, и недвижимое спокойствие морозной ночи, которое нарушал только никем неслышимый плач.
– Да провались ты! – Эти слова до сих пор эхом отдавались в ушах у Ники.
И вместе с этим криком и хлопком двери, провалились десять лет совместной жизни, рухнул весь, годами выстраиваемый, мир.
Молодая женщина ничком лежала на кровати, прижавшись мокрой разгорячённой щекой к подушке. Она смотрела, как за окнами ровными рядами идёт снегопад, и сердце её, завернувшись в печаль, захлёбывалось от горя. Ника так надеялась, что Вадим передумает, вернётся и скажет, что всё это была шутка. И что он никуда не уходит, и они сядут ужинать или завтракать, в зависимости от того, когда он придёт. Но шло время, внизу уже не раз хлопала входная дверь, подъезжали машины, и Ника вскакивала со своего скорбного ложа и неслась навстречу, но это был не он.
Снова возвращаясь в спальню, Ника мельком глянула в зеркало. Лицо отекло от слёз, старенькая пижама мешком висела на её хранящей девичью стройность фигуре, а порядком отросшее каре топорщилось в разные стороны. То ещё зрелище! А если сейчас придёт Вадим, то она вот так и предстанет перед ним? Ника задавала эти вопросы, а ноги уже сами понесли её в сторону ванной комнаты.
Именно так она любила именовать это тесное пространство, зажатое в конце коридора между кухней и туалетом. Любые дизайнерские порывы хоть как-то изменить планировку пресекались либо отсутствием денежных средств, либо недовольной физиономией мужа. И Нике приходилось довольствоваться старенькой чугунной чашей, гудением газовой колонки, тоже прожившей уже не один десяток лет и весёленькими картинками, наклеенными для того, чтобы придержать отваливающийся кафель.
Лейка душа прыснула бодрящим кипятком, потом выправилась, и вода смыла с печальных плеч женщины хмель тоски. Ника закрыла глаза, постепенно накапливая внутреннюю радость и готовясь к приходу мужа. Так она делала всегда после очередного грандиозного скандала. Зачем было копить в себе бесконечный хлам гнева, нужно было просто отпустить его наружу и признать себя виновной во всём, что произошло, а потом наслаждаться ролью примерной жены и хозяйки.
Сейчас Ника даже не могла вспомнить с чего всё началось. Женщина задумчиво растирала себя полотенцем и пыталась понять. Она шевелила губами силясь оживить картину, но в памяти никак не всплывал момент, который послужил детонатором.
Сначала Вадик страшно разозлился, что она с утра не при той температуре постирала его новый любимый свитер. Потом Ника целый день раздражала его только одним своим присутствием, а под вечер ужин оказался, мягко говоря, несъедобным. Хотя Ника считала, что нежные куриные кнели и картофельное пюре с грибной подливкой были очень даже вкусные. Ах да! Последней каплей было то, что она купила не ту марку пива, которую предпочитал Вадик.
Ника заулыбалась и, выйдя из душа, бросилась к шкафу. Здесь хранилась заветная бутылочка игристого, которую ей подарили благодарные родители ученика и она берегла её на празднование Нового года. Сейчас, когда хотелось, чтобы всё вернулось в своё уютно-бытовое русло не жалко было откупоривать эту красоту.
Пока Ника разбирала пакеты на нижней полке, она вдруг зацепила какую-то коробку из плотного картона и вспомнила, что давным-давно Нора вручила ей подарочный сертификат, и она выбрала себе небесной красоты бельё и всё берегла для особого случая, который почему-то никак не наступал. Ника аккуратно отложила крышку, развернула тончайшую бумагу и растянула на руках невесомую ткань. Озорная мысль, что именно сегодня это бельё сыграет свою роль, мелькнула ярким озарением, и Ника побежала к зеркалу. Немного косметики, яркая, как любил Вадик, помада и вот уже перед зеркалом крутится красотка Ника, а не то выползшее из спальни создание, которым она была ещё полчаса назад.
