Высоко в небе блеснуло крыло рассвета, верхушки ёлок продрали холодную пелену последнего в этом году тумана, небо, замазанное серым цветом, посветлело, и ночная тьма начала таять. Светлое пятно рассвета показало, что возле сухой горки дров, чуть занавешенный обрывками тумана, сидит парень в слегка поношенном тренировочном костюме и накинутой поверх меховой безрукавке. Юргинай потёр покрасневшие от холода уши, вытащил из кармана вязаную шапку и, приспособив её поверх смоляных, чуть засаленных волос, чиркнул спичкой и стал подпаливать сухостой. Горькие струйки дыма поползли вверх из-под лесной шелухи, помещённой в самом низу хорошо сложенного костра, первый робкий огонёк перепрыгнул с шуршащих на ветру травинок на сухую древесину, и уже через минуту очаг тепло потрескивал, а на решётке грелась глубокая чугунная сковородка. Кусок масла, полетевший в самую сердцевину чёрного дна, сразу же запузырился и зашипел, а от чайника, примостившегося рядом с походной посудиной, поднялся кофейный аромат и поплыл в лесной утренней дымке, растворяя ранние заморозки.
– Айнана, – возле палатки, вольготно расположившейся недалеко от берега реки, послышался чуть хриплый мужской голос, – вставай, а то всю красоту проспишь.
– Юргинай, иди в палатку. Не хочу вставать.
– Я еду делаю, – засмеялся Юргинай, перебарывая желание вернуться. – Всё сгорит, а ты потом будешь меня корить.
– Нет, это твои родители будут меня ругать, что у меня муж готовит, а я дрыхну, – потирая сонное, чуть плоское лицо, наружу выбралась полноватая девушка.
Айнана потянулась, выгнулась немного назад, и Юргинай, глянувший в её сторону, невольно залюбовался шикарным видом женской груди, остро проступающей под тонкой тканью футболки, и открывшейся полоской живота.
– Замёрзнешь, – чуть сбившимся голосом проговорил он.
Айнана в ответ лишь улыбнулась, стянула с себя одежду и, подойдя к входу в пещеру, стала лить себе на лицо воду из пластиковой бутылки. Ледяная струя разбивалась на мелкие брызги, стремилась вниз по её шее, катилась по всем объёмам и растекалась небольшой лужицей возле ног. Юргинай чуть рыкнул, быстро отставил сковороду и чайник, легко подхватил Айнану и, не слушая её весёлые протесты, занёс обратно в палатку.
Молодой мужчина не понимал почему ему так повезло и как так случилось, что именно ему досталась такая жена, как Айнана. Девушка была из знатного рода, красива на лицо, а телом её Юргинай теперь просто бредил и никак не мог насытиться после свадьбы, сыгранной в первый летний месяц. Поначалу он даже боялся прикоснуться к ней, пока Айнана не настояла на поездке в тайгу, где, по её уверениям, их должен был повенчать сам лес. Юргинай почти не помнил ту поездку, она отзывалась у него в голове лишь горячими всполохами страсти, бившейся между ними в пещере, куда они довольно долго шли, и после этого Юргинай уже по-другому смотрел на свою жену. Вот и сейчас, он не мог её отпустить, хотя Айнана и пыталась вывернуться, но он возвращал её на место, распаляясь ещё больше.
– Остановись, – прерывисто сказала девушка, словно отдавая приказ, и Юргинай почти сразу опомнился и, тяжело дыша, вывалился наружу, чтобы остудить внутреннюю агонию.
– Ну что ты, – быстро натянув одежду, Айнана подошла к нему сзади, обняла и, прижавшись, долго гладила, словно играя с ним, вынимая из нутра все его желания и наблюдая ослушается он или нет.
– Прости.
– Не извиняйся, – обвив его шею руками, Айнана встала перед ним, дождалась пока глаза мужчины снова подёрнуться мутной плёнкой и резко отошла.
***
В этот раз у Айнаны снова случился приступ «природной ностальгии», и Юргинай договорился со своим дядей, работавшим в этих местах егерем, что они остановятся в палатке неподалёку от реки и его сторожки. А чтобы не замёрзнуть ночью и не познакомиться с любопытными хищниками, Кадарий предложил молодым поставить палатку рядом с объёмной пещерой: так было гораздо безопаснее и теплее.
