Шахматы – это жизнь.
Бобби Фишер
Жизнь подобна шахматной игре.
Бенджамин Франклин
Защита
Персонажи, как правило, делятся на тех, кто содействует благополучному
достижению поставленной сюжетом цели, и тех, кто этому препятствует. Первых
идеализируют как героев исключительно благородных и отважных, вторые
предстают читателю как личности исключительно неприглядные и трусливые.
Таким образом, каждому типическому персонажу соответствует персонаж, чей
образ с точки зрения морали и этики являет собой его полную
противоположность, подобно тому как в шахматах белым фигурам противостоят
черные.
Нортроп Фрай.
Анатомия критики
Аббатство Монглан, Франция, весна 1790 года
Вереница монахинь двигалась по дороге, их хрустящие апостольники
хлопали на ветру, словно крылья огромных чаек. Когда Христовы невесты
величаво проплыли под большими каменными воротами города, гуси и цыплята
прыснули у них из-под ног в разные стороны, шлепая по грязным лужам.
Молчаливыми парами шагали монахини сквозь пелену утреннего тумана,
окутавшего долину, влекомые глубоким звоном колокола, который разносился с
холмов.
Нынешнюю весну называли le Printemps sanglant – "кровавая весна". Вишни
в тот год зацвели рано, задолго до того, как на высоких горных пиках растаял
снег. Хрупкие ветви деревьев гнулись до самой земли под тяжестью влажных
красных бутонов. Говорили, что это добрый знак, что раннее цветение вишни
знаменует возрождение после долгой жестокой зимы. Но затем начались холодные
дожди и погребли долину под толстым слоем красных цветов, побитых
коричневыми пятнами мороза. Будто раны со следами засохшей крови. Теперь
говорили, что это знамение другого рода.
Словно огромный утес, возвышалось на гребне горы над Долиной аббатство
Монглан. Без малого тысячу лет стояла здесь твердыня монастыря, и за все эти
годы внешний мир не оставил на ней следов. Толстые стены ее состояли из
шести или семи слоев камня. Когда старые стены, простояв века, становились
ненадежными, с внешней стороны от них при помощи временных опор возводили
новые. В результате Монглан превратился в пеструю мешанину архитектурных
стилей, которая сама по себе способствовала появлению слухов об этом месте.
Аббатство было старейшим церковным сооружением Франции и таило древнее
проклятие, которое должно было вновь пробудиться в скором времени.
Звук, вылетавший из темного зева колокола, разносился над долиной,
напоминая монахиням, что пришла пора оторваться от трудов, отложить в
сторону тяпки и грабли, пройти между ровными рядами вишневых деревьев и
подняться по дороге, ведущей к аббатству.
В конце длинной процессии, топча дорогу грязными ботинками, плелись
рука об руку две молодые послушницы, Валентина и Мирей. Они выделялись из
строгого строя монахинь. Высокая рыжеволосая Мирей с длинными ногами и
широкими плечами была больше похожа на здоровую крестьянскую девушку, чем на
монахиню. Поверх одежды послушницы на ней был надет плотный глухой фартук, а
рыжие кудри выбивались из-под апостольника. Рядом с ней Валентина выглядела
хрупкой, хотя ростом почти не уступала Мирей. Бледная кожа ее казалась
полупрозрачной, эта белизна подчеркивалась каскадом белокурых волос,
откинутых назад. Она засунула свой апостольник в карман одежды и
непринужденно шагала по грязи рядом с Мирей.
Молодые женщины, самые юные послушницы в аббатстве, приходились друг
дружке кузинами по материнской линии и
обе осиротели в раннем возрасте из-за чумы, которая опустошила Францию.
Престарелый граф де Реми, дедушка Валентины, желая быть уверенным в их
благополучии, вверил обеих попечению церкви, до того как смерть смогла
помешать его планам.
Условия воспитания обеих девушек, искрящихся необузданным весельем
юности, создали между Валентиной и Мирей нерушимые узы. Аббатиса часто
