Глава 1: Аккорд тишины
Туман – вечный саван Сайлент Хоуп – сегодня утром превзошел сам себя. Он не просто лежал на мокрых, выщербленных булыжниках улочек, он душил. Цеплялся за редкие, кривобокие фонари, будто пытаясь вытянуть из них последний тусклый свет. Вползал в разбитые окна заброшенных домов, клубился в пустых глазницах оконных проемов, словно город сам выдыхал это серое, холодное марево. Воздух был плотным, как застоявшаяся вода в склепе, и каждый звук – далекий скрип проржавевшей вывески, стон рассохшегося дерева, даже собственное дыхание Конни – тонул в нем, едва родившись.
Констанс Моргенштерн стояла перед особняком Элиандера Веста, и этот туман, казалось, пытался просочиться под ее вечный плащ, забраться в легкие, заморозить мысли. Дом Веста, когда-то, вероятно, один из самых респектабельных в этом проклятом богами городишке, сейчас выглядел особенно зловеще. Темные камни стен сочились влагой, плющ, похожий на костлявые пальцы, вцепился в карнизы. Из всех окон струился мрак, густой и неподвижный. Только из одного, на втором этаже, пробивался слабый, подрагивающий свет – там еще копошились те, кто осмелился прийти первым.
«Осмелился или просто выполнил свой дурацкий долг», – хмыкнула про себя Конни, поплотнее запахивая плащ. Ее вызвали час назад. Голос в старом, дребезжащем коммуникаторе принадлежал Арчибальду Перкинсу, самопровозглашенному хранителю городского порядка, существу столь же древнему и рассыпающемуся, как и большинство зданий в Сайлент Хоуп. Голос дрожал, прерывался, но суть была ясна: Магистр Вест. Мертв. И это не похоже на… на обычную смерть.
«В Сайлент Хоуп обычных смертей не бывает, Арчи, – подумала Конни, направляясь к тяжелой дубовой двери. – Здесь даже жизнь – сплошная аномалия».
Дверь поддалась с протяжным скрипом, будто жалуясь на вторжение. Внутри пахло пылью, старыми книгами и еще чем-то – едва уловимым, металлически-сладковатым запахом, который Конни слишком хорошо знала. Запах застывшего ужаса.
В просторном холле, где когда-то, должно быть, висела огромная люстра (сейчас на ее месте зияла дыра в потолке, украшенная паутиной, словно траурной вуалью), ее встретил сам Перкинс. Маленький, согбенный, с лицом, похожим на печеное яблоко, он нервно теребил поля своей шляпы. Рядом с ним топтались еще двое – члены так называемого «Совета Старейшин», такие же реликты прошлого, как и все вокруг. Их лица выражали смесь страха и почтительного любопытства. К Конни. Не к смерти Веста.
– Мисс Моргенштерн, – прошамкал Перкинс, его водянистые глазки испуганно метнулись к лестнице, ведущей наверх. – Слава всем духам, вы пришли. Там… там такое…
– Где он? – голос Конни прозвучал резко, обрубая его причитания. Ей не нужны были прелюдии. Она пришла делать работу, а не выслушивать старческие стенания.
– В кабинете. На втором этаже, – Перкинс указал дрожащим пальцем. – Мы… мы почти ничего не трогали. Только убедились…
– Убедились, что он мертв достаточно, чтобы побеспокоить меня в такую рань? – Конни изогнула бровь. Ее взгляд скользнул по лицам старейшин. Те поспешно отвели глаза. «Трусливые старые хрычи, – подумала она беззлобно. – Боятся покойников больше, чем сквозняков в собственных головах».
Она не стала дожидаться дальнейших комментариев и направилась к лестнице. Ступени под ее стоптанными ботинками скрипели жалобно, вторя общему настроению этого дома. Каждый шаг вверх отдавался в ней странным предчувствием. Не просто очередное дело. Что-то в сегодняшнем тумане, в этой особенной тишине, которая последовала за звонком Перкинса, было неправильным. Слишком неправильным даже для Сайлент Хоуп.
Возле двери кабинета она на мгновение замерла, прислушиваясь. Не к звукам живых – их суетливое перешептывание осталось внизу. Она прислушивалась к другому. К тишине, что бывает только там, где недавно прошелся ледяной ветер смерти. К эху эмоций, застывших в воздухе. И оно было здесь – густое, почти осязаемое.
