ОГРОМНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СПАСИБО
Джону Шемякину,
Ксении Собчак,
Леониду Сиротину,
Игорю Мальцеву,
которые раскрыли нищеброду Мидянину зловещие тайны элитного консюмеризма;
Малику Отиено,
который продемонстрировал неофиту Мидянину физические и нравственные катакомбы Останкинского телецентра;
Марии Сергеевой,
без неоценимой поддержки которой бездельнику Мидянину едва ли когда-либо удалось бы завершить и издать эту книгу.
– Кто сказал вам, что вы наги? – строго спросил Он.
– По телевизору об этом только и говорят! – выпалил Адам.
– Я узнала об этом из журнала «Elle», – ответила Ева.
Кэти Смит. Сексбилдинг
– Эбола, презренная филистимлянка, дщерь греха! Ты там что, спишь на работе, дешевая танцовщица, продажная содомитка?! А ну, живо оторвала задницу от кресла, семя диаволево, и пулей ко мне с текстом репортажа!
Хрип интеркома мерзко полосовал слух, словно тупое бритвенное лезвие из станка для линии бикини с присохшими к режущей кромке волосами и грязными комочками крема. Алена Эбола пошевелилась, нехотя покидая бездну безумных бабочек и широко распахнутых глаз, колышущихся на стебельках. Зажмурилась, привычно ощутив, как раскаленный шампур плавно пронзает навылет оба виска. Потом еще раз. И еще – будто зазубренным смычком провели по туго натянутым струнам мигрени, причем безо всякой канифоли.
– Однажды я воистину уничтожу тебя, Нергалыч, – проскрипела она в пространство, не поднимая век, под которые словно васаби-порошка насыпали. – Навсегда. Я разорву тебя наискосок, но строго пополам, говнюк. Я крупными кусками скормлю тебя Сергееву. Я напьюсь дымящегося мозга из твоих расколотых костей, и мир сразу станет светлее, радостнее и чище. С добрым утром, страна…
На самом деле этот текст оказался приблизительно в пятьдесят восемь раз длиннее, чем тот, который сейчас был посилен ее многострадальному горлу и непослушному языку, поэтому Алена наверняка произнесла его про себя. А потому что вот так вот, подруга. Физический закон природы такой. Любишь неистово развлекаться, люби потом и трупы закапывать. Нравится стильно отрываться до четырех утра? Люби просыпаться в половине девятого утра же.
Голова болела столь яростно, будто трудолюбивые египетские рабы вбили в нее большущий деревянный клин и теперь старательно поливали водой, отчего дерево неумолимо разбухало и заставляло трескаться массивную глыбу затылочных долей. По телу, вне всяких сомнений, всю ночь ездили на асфальтоукладчике, каток которого из непонятных соображений оснастили шипами на манер молотка для отбивания мяса. Во рту было сухо и шершаво, как в пустыне Негев ранней осенью, низ живота ныл, словно после упражнений на пресс с отягощениями, в желудке тихонько репетировал какую-то эстрадную чепуху военный духовой оркестр. Судя по ощущениям, минувший вечер категорически задался.
А глаза все же придется открыть, родная. Со всей прискорбной неизбежностью. Потому что если сей же час не отыскать будильник и не выключить его, а дать себе некоторое послабление, пригреться и сладко задремать, то через пять минут маленький ублюдок злорадно повторит пытку. И можно даже не пробовать найти его на ощупь – отхватив в свое время пару крепчайших пистонов от Нергалыча за хронические опоздания (с многочисленными телесными травмами и поражениями в правах), Алена придумала ставить будильник подальше от кровати, чтобы стало невозможно вырубать мелкого засранца на автомате, прямо сквозь сон.
Теперь совершенно необходимо как-нибудь продрать загадочные и красивые зеленые глазки, встать на любимые стройные ножки и, невнятно чертыхаясь, сделать пару шагов в неизвестном пока направлении в поисках будильника, только чтобы больше не слышать тайком записанного на флешку мерзкого голоса шефа.
