Самая быстрая девочка в мире. Вот кто я буду.
Решение было принято этим утром. Лучшего утра и пожелать нельзя – солнечное, но не слишком жаркое, белые облачка в ярко-голубом небе напоминали клецки, птицы взахлеб чирикали друг другу, и маленькие желтые бабочки плясали вокруг. Я уже застегнула свой матросский костюмчик на все пуговки и возилась с пряжками на туфлях, когда открылась дверь. Это был мой папочка. Герцог. Так его все называли.
– У меня для тебя сюрприз, Молокососка, – сказал он. – Подарочек.
– Подарочек? Но у меня же не день рождения.
– Мне не нужен особый повод, чтобы вручить подарок собственной дочке. Если я говорю, что сегодня день подарков – значит, так оно и есть. И помяни мое слово, девочка, этот подарок изменит твою жизнь.
– Что это?
– Ах ты, маленькая проныра! Хочешь обвести меня вокруг пальца, чтобы я раскололся?
Герцог сделался притворно грозен, чем рассмешил меня.
– Тогда это будет уже не сюрприз, – улыбнулся он. – Он там, в каретном сарае. Идем со мной.
Даже если доживу до ста лет, этот день я никогда не забуду. Герцог взял меня за руку, и мы вдвоем зашагали по коридору – мимо гостиной, где моя мачеха Джейн разыгрывала на пианино гаммы с моим сводным братцем Эдди. Он это самое пианино обожает и даже не взглянул в мою сторону. В кухне я рассказала нашей кухарке Старухе Иде, куда мы идем, а она сказала, что обожает сюрпризы, и легонько дернула меня за косичку, а потом мы вышли на задний двор.
Когда вот-вот случится что-то хорошее, мне всегда хочется бежать вприпрыжку – не понимаю, почему так много людей просто ходят, в то время как могли бы бегать с прискоком, – но этим утром мне невыносимо было даже думать о том, чтобы выпустить руку Герцога, так что для разнообразия я впервые в жизни вела себя примерно – как мне всегда велит вести себя Джейн.
Мы с Герцогом миновали каменную стену, которую вместе построили для Джейн перед тем, как родился Эдди: она низенькая, как скамья, чтобы на ней можно было сидеть, и достаточно широкая, чтобы я могла разбегаться по ее верху, а потом прыгать в воздух так высоко, как только получится. За стеной растут розовые, и красные, и белые пионы Джейн, похожие на большие шарики мороженого. Рвать их можно только ей.
Мы зашагали вперед по длинной подъездной аллее, под высоченными тополями, минуя курятник, ледник, коптильню и холодную будку-кладовку над ручьем; все они беленые, с зелеными жестяными крышами, как и Большой Дом, и все стоят пустые, потому что мы теперь покупаем мясо и яйца в городе, и мороженщик привозит ледяные блоки для ледника в кухне. И все же бегать и копаться в них – одно удовольствие. Эдди всего три годика, он на пять лет младше меня, но как только он достаточно подрастет, чтобы с ним можно было играть по-настоящему, из этих построек выйдут отличные крепости для игры в ковбоев и индейцев.
Когда мы проходили мимо конюшни, я от души помахала упряжным лошадям, щипавшим траву и гонявшим хвостами мух. Они растолстели, потому что теперь, когда Герцог купил себе «Форд», первый автомобиль во всем округе Клэйборн, мы не больно-то часто их запрягаем. Мне их немножко жаль, но Герцог говорит, что вскорости лошадей будут держать разве что ковбои, охотники на лис да цирковые наездники.
Каретный сарай на вершине холма – тоже бело-зеленый, и к тому времени, как мы туда добрались, меня уже разрывало от желания узнать, каков он, мой сюрприз. Герцог взялся за дверные ручки и скомандовал:
– Закрывай глаза, Молокососка.
И я закрыла. И услышала тот басовитый, рокочущий звук, который издают большие двойные двери, когда разъезжаются в стороны.
