- Пошла отсюда вон, и больше возле Егора не появляйся. Придумала
беременность, если мозгов не хватает предохраняться, то это не наши
проблемы, - Вера Романовна меряет меня презрительным взглядом,
выставляя чемодан на лестничную площадку. – Узнаю, что названиваешь
моему сыну – пожалеешь. Это деньги на аборт, чтобы не говорила
потом, что мы тебя бросили.
Моя рука автоматически тянется к конверту, который она мне
протягивает, но в последний момент я отдёргиваю пальцы. Как же так?
Это какая-то ошибка. Ведь всё было нормально? Мы с Егором
встречались, его родители мило улыбались нашей студенческой любви.
Почему она меня прогоняет, ещё и в такой день? Она же будущая
бабушка.
- Вера Романовна, но ведь это же ваш будущий внук или внучка, -
пересохшими губами шепчу я, всё ещё не веря в происходящее.
- Уже нет, и я надеюсь, что ты сделаешь всё правильно, - она
насильно впихивает конверт в карман моего пальто и, как бы
извиняясь за резкий тон, добавляет уже мягче, - Егору карьеру нужно
строить, а не подгузники менять. Прощай, Лида, и дорогу сюда
забудь. Не звони, не пиши, не появляйся.
- Но мы же собирались пожениться, - на глаза наворачиваются
слёзы, чувствую себя совершенно беспомощной.
Мой парень уехал на месячную практику за границу, а я осталась в
квартире его родителей, ожидать его возвращения. У нас были планы
на жизнь, мы любили друг друга, планировали по его возвращению
снять своё жильё, обустроить быт, работать и строить своё будущее,
но…
Дверь передо мной захлопывается, обрывая поток грустных мыслей,
и я остаюсь в подъезде одна с чемоданом вещей. Куда теперь
идти?
ВУЗ мы закончили, выпускной отгуляли, из общаги меня выселили, я
даже не пыталась ещё никуда устроиться. Я здесь совершенно одна,
неужели мне придётся возвращаться обратно в Брянскую область к маме
в деревню?
Медленно иду к лестнице, смысл здесь стоять? Мама Егора всё ясно
сказала, на порог они меня больше не пустят, нужно срочно что-то
придумать, к кому обратиться? Может Камилле позвонить, вдруг
поможет?
Иду от дома родителей Егора в сторону небольшого парка и набираю
номер подруги, но как ни странно, она меня постоянно сбрасывает, не
отвечая на звонки. Ладно, подожду, может, она занята чем-то
важным.
Прохожу по дорожке и присаживаюсь на лавочку. Сходила называется
к гинекологу. Вчера весь вечер у меня тянуло живот, не так как
обычно, а как-то странно, я пожаловалась свекрови, а та меня к
своему знакомому доктору записала на осмотр. Вот и посмотрели:
беременность три недели и откупной конверт с деньгами в
кармане.
Тянусь за ним, считаю купюры, не пожалели денег, видимо хотят
вину свою загладить, отправляя на аборт, вот твари двуличные. А
ведь как улыбались, в семью приняли, но стоило Егору уехать, так
началось. Проверки, придирки, обвинения в том, что я их сына
специально охмурила, чтобы в столице жить остаться. Я уже из
комнаты лишний раз выходить боялась, лишь бы им на глаза не
попадаться, но…
На телефоне, как контрольный выстрел высвечивается смс от Веры
Романовны: «Егору звонить не смей, у него важная работа, нечего его
отвлекать такими глупостями».
Закрываю лицо руками и даю волю слезам.
(спустя 6 лет)
- Синицина, ты что ли? – сзади меня раздаётся насмешливый
мужской голос, кого-то он мне напоминает, так напоминает, что
сердце щемит от нехорошего предчувствия. – Ты ж ВУЗ закончила,
неужели на работу по специальности не берут?
Распрямляюсь, ставлю швабру в ведро и поворачиваю голову на
голос.
- А может у тебя денег не хватает, поэтому и подъезды моешь,
хочешь, помогу?
Передо мной с самодовольной ухмылкой стоит Гордеев. Я уже не
видела его тысячу лет, а он всё также чертовски привлекателен. Те
же тёмно-карие глаза, упрямый подбородок и чёрные как смоль волосы.
Дорогой офисный костюм, светлая рубашка, и парфюм… Боже, он
пользуется всё тем же запахом, непроизвольно вдыхаю его глубже и не
могу надышаться.
