Входные ворота в академию магии были эффектными, если не сказать, пугающими. Имея хоть немного фантазии – а у меня ее было в избытке – зубцы в проёме можно представить клыками гигантского распахнутого рта. Этот рот заглатывал юнцов, которые возомнили себя способными, и пробовал на вкус. Тех, что оказывались и правда талантливыми, он направлял на переработку – вытачивать из грубых заготовок настоящих магов. А тех, кто оказался не слишком хорош, рот выплевывал назад на улицу.
Я очень нервничала. И дело было вовсе не в силе моего магического дара – в нем я была уверена, как ни в чем в мире. Спокойствия меня лишала необходимость притворства.
Сложно было удержаться и не трогать мои коротко обрезанные волосы, а рука туда так и тянулась. Еще нужно не забывать контролировать голос, чтобы он не звучал слишком уж по-девчачьи. И пусть к мужской одежде я уже успела привыкнуть за последние полтора года, именно парнем я никогда себя не называла.
А сейчас я должна была выглядеть как парень. Вести себя как парень. Чтобы никто и не подумал, что я на самом деле им не являюсь.
Это было необходимо, если я хочу получить диплом.
Не потому, что девчонок не брали в академию – брали. Но у меня было мало времени и много очень амбициозных планов, в которые не вписывалась борьба с чужими сомнениями, пренебрежением и недоверием. Девушка не может выучиться у черного отшельника, они ведь и парней не особо берут. Девушка не может получить диплом мага экстерном. Девушка вряд ли станет практикующим магом, ведь ее реальные планы – всегда семья, замужество и увесистая куча детей. Девушка – это как будто бы не настоящий маг.
Ну и еще Алекс Шеффилд, мой бывший жених и, по сути, единственный человек, кто может меня здесь узнать, потому что он присутствовал в прошлой жизни. Той, в которой я носила платья, не умела громко разговаривать и об учебе в академии лишь робко мечтала.
Жизни, который больше нет, к моей огромной радости.
Я решительно взялась за колотушку и треснула ею о металлическую пластину несколько раз.
Конечно, можно было ожидать, что раннему визиту будут не особо рады, но чтобы прямо вот так с места в карьер меня буквально обругали, было неприятно.
– Чего ты ломишься, салага, словно за тобой горгулья гонится? Сегодня неприемный день, и работники нам не нужны, проваливай!
Торчащее из маленького окошечка злобное лицо сверкало глазами и человека напоминало лишь отдаленно. Уж больно много волос на нем было. Брови разрослись на пол лба, космы на голове перерастали в бакенбарды, а те в свою очередь в усы и бороду. Лишь неприветливые голубые глаза сверкали, словно случайно упавшие в пожухлую траву драгоценные камни.
Первым желанием было нахамить в ответ. Но учитель любил повторять: «Не мой ноги в ведре, из которого, возможно, придется пить». Это была одна из немногих его мудростей, которую было не стыдно произносить вслух. Обычно его аллегории были либо пошлыми, либо противными, но очень-очень доходчивыми.
– Доброе утро, – вежливо, но без заискивания поздоровалась я, стараясь, чтобы голос звучал погрубее. – Я буду здесь учиться.
– Тогда и приходи в начале ревуна. Ну, можешь, в конце густыря прийти, если уж сильно приспичило. А сейчас марш отсюда, нечего шастать и будить приличных людей в рань несусветную.
– Вы не поняли, я уже сейчас буду здесь учиться. – Я протянула приготовленную бумагу в окошко. – Я пришел на экстернат после обучения у темного отшельника.
Привратник презрительно фыркнул:
– Ну конечно! Еще вчера за мамкину юбку держался, а сегодня решил, что уже маг. Сам подделал бумагу, или кто помог?
Я заложила руки за спину, опасаясь не сдержаться, и предложила:
– Ну, раз это подделка, уничтожьте ее.
