Скучающе постукиваю указательным
пальцем по тёмно-коричневому лакированному столу. И делаю вид, что
слушаю очередную увлекательную историю об архивных работах моего
будущего бывшего.
Взглядом скольжу по его худощавому
вытянутому лицу, выдающие в нём немецкие корни: светлая кожа,
«грустные» бледно-пшеничные брови, серо-голубые глаза, римский нос
с едва заметной горбинкой, тонкие извилистые губы, резко очерченная
нижняя челюсть и подбородок.
Так странно, а ведь ещё в самом
начале отношений у меня загорались глаза и рот открывался от
восхищения при виде Кости. Он казался мне эталоном мужской красоты,
сочетающую в себе строгую мужественность и благородный
аристократизм. Теперь же он меня больше не волнует. Не привлекает
ни его хорошо сложенное тело, ни мягкие короткие волосы, ни
забавные уши торчком, ни тонкие длинные пальцы рук с ухоженными
ногтями.
За последний месяц Костя надоел мне
так сильно, что потеряла интерес не только к нему, но и к нашим
разговорам. Точнее, к выслушиванию его невообразимо занимательных
историй, которые с ним приключаются на работе, на остановке, в
фитнес-зале, в очереди в магазине, в подъезде, в городском парке, в
парикмахерской и автомойке. В общем, везде, где он только
бывает.
Поначалу мне это даже нравилось:
было приятно слушать некогда возлюбленного. Особенно его низкий
бархатистый голос. К тому же я могла расслабиться после
утомительного рабочего дня в салоне, во время которого мой рот
практически не закрывался. Однако со временем, когда мне
приходилось выслушивать нытьё и сплетни не только от клиентов, но
и, казалось бы, серьёзного и рассудительного мужчины. Моя симпатия
ко всему, что с ним связано, сошла на нет.
— Готовы сделать заказ? — у нашего
столика возникает услужливый официант в чёрно-белом костюме, держа
наготове ручку и блокнот.
— Будьте добры, нам, пожалуйста… —
Костя начинает перечислять блюда и напитки, а я утыкаюсь взглядом в
панорамное окно.
Обычно я более энергичная и
эмоциональная. Но сегодня, к несчастью остальных, не выспалась. Ещё
в салоне трубу прорвало, из-за чего пришлось сдвинуть клиентов, а
некоторых вообще отменить.
В число тех, кого вежливо попросила
перенести визит на массаж, попала одна вредная и донельзя тошная
клиентка. Потребовалось проявить всю свою выдержку, с моим то
взрывным характером, чтобы уговорить её выбрать другой день.
Разумеется, она долго и упорно настаивала, чтобы я отменила
клиенток, которые записались до неё. Но я человек принципов: кто
успел, того и тапки. А заносчивых моржих, считающих себя пупом
земли, ожидает очередь в конце коридора.
Безусловно, я могу отказаться от
этой клиентки. Но на то, чтобы продолжить с ней работать, имеются
две веские причины. Во-первых, я пообещала решить её проблему. А я
своё слово держу, несмотря ни на что. Даже если мне приходится
жертвовать сном или сутки не есть. Во-вторых, она платит мне в два
раза больше, чем остальные. Поэтому я терплю её хамское поведение,
базарный характер и нескончаемые капризы. Правда, внутри зудит
предчувствие, что скоро моё самообладание иссякнет, и я натолкаю ей
красного словца без всякой разработки и вазелина.
Что поделать, природа не наделила
меня особым терпением. Да и не от кого перенимать эту черту: отец
сразу же взрывается, когда что-то идёт не так, как он задумал, а
мама, точно как я, сперва накапливает недовольство в себе, а когда
«бочка» переполняется, устраивает такую словобойню, что на
окнах цветы трусливо вянут. Папа даже в шутку придумал нам
прозвища. Маму он называет Предвестницей Бури, а меня — Штормовой
Грозой. Однако в последний год он обращается ко мне исключительно
по имени и в отчуждённо формальном тоне.
