Глава 1. Черное и белое
В одной горной долине наступила осень.
Медные горы, заклепками пирамидками на шипах скрепляющие воедино груды исполинских валунов с просторной долиной, казались теперь черным серебром. Равномерно заштрихованные с одного бока лиственницей да кедром, они пытались увидеть свое отражение в водах петляющей по долине, как змея, реки, но это казалось невозможным из-за быстрого, гудящего перекатами ее течения.
Монотонный гул быстро несущегося по окатышам потока воды был хорошо слышим и в белом каменном доме, стоящем на окраине поселка.
Зарина проснулась рано и поняла, что как раз сегодня имеет место быть положение «Солнце тригон Луна». Теперь ей нравилось в этом доме все:
окна, прикрытые резными ставнями, в которых виднелись горшки герани в красном цвету;
умывальник с висящим на нем полотенцем, расположенный рядом с массивной входной дверью, выкрашенной изнутри синей краской.
Нравилось, что эта массивная дверь открывалась в просторные сени, со стенами, обшитыми деревянными лакированными досками. Часть стен украшала подборка балетных афиш. На ближней афише восседал мастер танца Махмуд Эсамбаев в индийском костюме Золотого Бога, на средней – поддерживающая друг друга пара из балета «Дон Кихот», на дальней – необычайно воздушная красавица в белой пачке из балета «Лебединое озеро». На противоположной стене виднелась целая коллекция поздравительных почтовых открыток, приклеенных к стенке на пластилин. Следом за открытками была размещена картинная галерея из выдернутых срединных страниц женских журналов, иллюстрациями которых являлись шедевры мировой живописи. Далее взору Зарины была представлена подборка красивых картинок, вырезанных из крышек коробок конфет. Здесь была и тройка запряженных в сани лошадей, и девица Марыся в романтичном наряде из воланов, кружев и шляпки, и вид столичного театра. Также имели место и несколько букетных композиций.
Вдоль стен сеней размещалось несколько длинных самодельных столов, накрытых клеенками, на которых стояла батарея как помытых, перевернутых горлышком вниз трехлитровых банок, так и банок «навынос», закрытых крышками и наполненных свежим молоком.
Тут же на столе размещался сепаратор для молока и его помытые части, любовно разложенные хозяйкой дома на цветастой салфетке.
За сепаратором Зарина увидела с горкой наполненный шаньгами с начинкой из картофеля и свежего укропа, как оказалось в дальнейшем, таз. Таз этот был накрыт льняным полотенцем.
Мимоходом подхватив одну шаньгу, Зарина прошла в том же темпе сквозь сени и через входную дверь веранды, вышла во двор и улыбнулась. Мимо нее по садовым мосткам от сарая на выход двигалось нечто. Зверек с черным меховым телом, короткой шеей, небольшими лапами был украшен практически балетной пачкой черно-белых иголок на талии и таким же белеющим нимбом вокруг головы. Шмыгающий во все стороны розовый нос зверька в профиль казался курносым. Печально полуприкрытые веками глазки, пробежав по Зарине, блеснули огоньком восходящего солнца и безразлично заскользили дальше, ища подходящий выход со двора.
На мордочке дикобраза изобразилась ужасно глупая гримаса. Затем зверек с невозмутимым простодушно-озадаченным видом проследовал мимо крыльца, рядом с которым стояла девушка. На ходу он бормотал доселе не слыханную Зариной песенку: «Хоукс псэдо иже гла», и, свернув с мостков в кусты можжевельника, исчез.
– Говорящий дикобраз! Вот это да! – крикнула от неожиданности Зарина и побежала вслед за ним.
Она выбежала на открытую небольшую полянку, предвосхищающую самое начало протяженной долины, огляделась. Дикобраза нигде не было видно. Зато она увидела как на этой самой полянке, на большом свежесрубленном пеньке лиственницы восседает ворон. Элегантный вид ворона был безупречно черным. Лишь при смелых поворотах головы или всего тела птицы проявляли себя изумрудно-рубиновые всполохи отраженного света, да глубокий фиолетовый блеск нижней части оперения выдавал аристократизм их обладателя.
