Принцесса Мэриголд. Случайное заклинание

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2025

Посвящается Оуэну

Однажды в королевстве Имбервейл родилась принцесса, которая была невероятно доброй. Звали её Розалинда. Когда она смеялась, кустики клубники покрывались спелыми ягодами, а её улыбка исцеляла разбитые сердца. Когда она сделала первые неуверенные шаги по двору, придворные няни ахнули в удивлении, ведь в траве под ногами принцессы распустились колокольчики и лютики.

– Удивительная девочка! – согласились между собой дамы.

Они с восхищением следили за каждым шагом Розалинды – так же как и отец-король, мать-королева и каждый из верноподданных. Слухи о доброте маленькой принцессы Имбервейла распространялись всё дальше – через Дикий лес, горы, болота и топи. К тому времени, когда Розалинде исполнилось два года, эта новость достигла каждого уголка королевств Диссонанса – даже тех мрачных, бесплодных его углов, где жили волшебники.

– Удивительная девочка, – шептались волшебники, воображая, какой вред совершенно добрая принцесса может нанести их совершенно злым планам.

В утро третьего дня рождения Розалинды волшебник Торвилл проник во дворец и похитил Розалинду, исчезнув в облаке фиолетового дыма, прежде чем няни успели поднять тревогу. Король был безутешен, королева слегла на месяц, и вся клубника пожухла, пока королевство оплакивало потерю любимой принцессы.

Мэриголд появилась на свет как самый обычный ребёнок – с оглушительным рёвом. На этот раз король и королева Имбервейла приняли все меры предосторожности: каждый подлец и негодяй был выдворен из королевства, придворная чародейка сплела целую сеть защитных заклинаний вокруг дворца и с момента, как Мэриголд родилась, шесть королевских стражников не спускали с неё глаз днём и ночью. Однако вскоре каждому стало ясно, что вряд ли хоть один злой волшебник посмотрит в сторону маленькой принцессы. Её улыбка была очаровательна, но она не могла исцелить поцарапанное колено. Её смех был звонким, но от него не распускались цветы в королевском саду. Маленькая принцесса иногда даже унывала. А утром её третьего дня рождения, когда ей не позволили съесть торт на завтрак, Мэриголд сделала глубокий вдох, оттопырила нижнюю губу и устроила такую истерику, что все шесть королевских стражников немедленно уволились.

– Мне кажется, – сказала няня, засовывая вату в уши, – что принцесса Розалинда никогда не визжала так громко.

Мэриголд росла, слушая истории о Розалинде. О ней часто говорили няни, садовники, повара, конюхи, королевский распорядитель, земледельцы в поле и торговцы на рыночной площади: казалось, у каждого есть драгоценные воспоминания о сестре, с которой Мэриголд никогда не встречалась. Иногда перед сном король Годфри и королева Амелия рассказывали, как Розалинда исцелила раненого лисёнка или как её милые песни успокаивали злобного дракона Имбервейла.

Однако больше всего Мэриголд любила вечера, когда родители читали ей сказки, даже если король и королева пропускали самые интересные истории – о джентльмене Северном Ветре, который вызвал тот самый ледяной ветер, что впервые посеял раздор между королевствами Диссонанса, или о ведьме по прозванию Дважды Великая, которая дважды посещала Царство теней, куда большинство не смело сунуться и единожды, и каждый раз возвращалась с новым фамильяром – помощником в её зловещих заклинаниях. Как только Мэриголд научилась читать, именно этими историями она зачитывалась допоздна, вместо того чтобы спать.

Мэриголд вообще было сложно делать только то, что она должна делать. Особенно во дворце, полном извилистых ходов и забытых лестниц, куда принцессе было строго-настрого запрещено ходить. Она, конечно же, исследовала их все. Мэриголд даже нашла скрытую нишу в стене Зелёной галереи, где она пряталась и подслушивала про важные королевские дела своих родителей. Когда ей становилось скучно слушать советников и секретарей, ворчавших по поводу беспорядков, устроенных другими королевствами, – например, тучи комаров, наколдованной из Уитби, или пыли, вызывающей головную боль и насланной из Тискари, – Мэриголд тихонько уходила и, поднявшись по старым лестницам, через окно выбиралась на крышу восточной башни.