Скрипучая карета вывернула на тисовую улицу и, размеренно
покачиваясь, устремилась к большому, утопающему в зелени дому.
Четверка гнедых слаженно семенила по ухоженной аллее. После долгого
пути кони хрипели, гнули крутые шеи, кусали удила и нетерпеливо
потряхивали гривами, в ожидании заслуженного отдыха.
Я отодвинула в сторону плотную
голубую с золотом занавесь и, приникнув к окну, жадно всматривалась
в каждую деталь. Вот кривой Джек — дерево похожее на сгорбленного
старика. Вот кусты редких тигровых роз, которые росли только в
нашей усадьбе. Их пленительный аромат проникал даже внутрь душной
кареты, наполняя сердце сладким трепетом.
Старый прудик совсем зарос, но в
центре по-прежнему неспешно кружились серые гуси. Иногда они резко
опускали головы в воду и выхватывали маленьких, сияющих словно
золото, рыбешек.
Все такое же, как и раньше. Но
другое. Новые черты бросались в глаза, отдаваясь томительным эхом
где-то внутри, под ребрами.
Я не была дома семь лет. С тех самых
пор, как в день моего тринадцатилетия порог нашего дома перешагнула
высокая статная женщина, затянутая с черную строгую форму академии
Май-Брох. Она посмотрела на меня без единой эмоции и строго
произнесла:
— Собирайся. Выезжаем через час.
Так я и узнала, что родители
определили меня учиться в закрытую академию для одарённых
девочек.
Я не хотела уезжать из дома, не
хотела учиться, поэтому сбежала, спрятавшись в саду за беседкой. Я
надеялась, что страшная женщина уедет, оставив меня в покое, но
пришли слуги и утащили обратно в дом. Маменька ругала за
недостойное поведение, отец сурово грозил пальцем, а я стояла и
ревела, не понимая почему они хотели от меня избавиться.
— Глупышка! — тогда мать меня обняла
и прижала к себе, — Никто не хочется от тебя избавляться, Несса.
Учиться в академии Май-Брох – это великая честь! Нам пришлось очень
постараться, чтобы тебя туда приняли.
Она любовно складывала мои кофты,
юбки, лучшие платья в большой дорожный чемодан. Путь предстоял
неблизкий – до Май-Брох по хорошим дорогам не меньше недели, а если
начнутся дожди, то и того дольше.
Как сейчас помню. Меня нарядили в
новый костюм из темно-зеленого вельвета, красивые ботиночки на
шнуровке, а на голову примостили кокетливую шляпку с широкими
полями.
Чесса Витони поджидала меня возле
большой, устрашающе черной кареты, на боках которой красовались
золотые львицы – символ Май-Броха.
Я попрощалась с матерью, которая не
выдержала и разревелась, стиснув меня в своих объятиях, со старшей
сестрой, умоляющей меня поскорее вернуться обратно. Отец, как
всегда, был сдержан и обошелся лишь скупым похлопыванием по
плечу.
Я забралась в карету и тут же
прилипла к окну, затравленно глядя на свою семью. Тем временем
кучер убирал мой тяжелый чемодан в багажный отсек, а чесса Витони с
достоинством кланялась родителям и обещала, что присмотрит за мной.
Потом она попрощалась и заскочила внутрь, громко захлопнув за собой
дверь.
Я до сих пор помнила этот звук,
перечеркивающий мою прежнюю жизнь.
Карета тронулась. Прижавшись носом к
стеклу, я смотрела, как мать рыдала на плече у отца, а смешная
рыжая Дарина бежала следом за нами, размахивала руками и просила
меня не уезжать.
Я держалась изо всех сил, закусывая
губы, сдерживая слезы, пыталась улыбаться.
Тогда я еще не понимала, как долго
будут тянуться семь лет.
Погода как специально стояла
погожая, радуя солнечными тёплыми днями, и мы достигли Май-Броха
меньше чем за неделю. Казалось, я успела свыкнуться с мыслью о
предстоящей учебе и даже почти убедила себя, что все будет хорошо,
но едва мы въехали по каменному мосту в академию, больше похожую на
крепость, как за нами с лязгом опустилась железная решетка.
