Тяжелые двери с грохотом
распахнулись, и в древних зеркалах ритуального зала отразились
восемь демонов – здоровенных, высоких, с бугрящимися под бронзовой
кожей мышцами. Они на цепях тащили молодую демоницу, облачённую в
обрывки пестрой одежды, практически не скрывавшей наготу. Гибкое,
сильное тело было покрыто ссадинами, укусами, ранами, из которых
сочилась темная кровь, а черные крылья, представляли собой жалкое
зрелище. Одно – сломано, второе – изодрано в лохмотья.
Увы, этой пленницей была я.
Они дотащили меня до центра зала,
затолкнули в центр древней пентаграммы, отсыпанной на каменном полу
порошком из человечьих костей и напитанной кровью бесчисленных
жертв, а сами остались за ее пределами, лишь слегка ослабив
цепи.
Их было восемь, а я – хрупкая на их
фоне и беспомощная, но именно они меня боялись, а не наоборот.
Жалкие пешки, прислужники, угодливо исполняющие волю Императора. Я
их презирала, за слабость за трусость, за то, что они – это
они.
— О чем ты думала, нарушая приказ
Императора? — спросил один из них, самый смелый, наивно полагающий,
что пентаграмма удержит Верховную демоницу.
— Тебя это не касается, — холодно
ответила я, смерив его тяжелым взглядом, — знай свое место,
раххар.
Он вспыхнул и оскалился,
демонстрируя клыки.
— Скоро ты сама станешь ниже самого
последнего ильта! Твое место будет на полу, на кухне. Будешь
прислуживать в казармах, убирать за солдатами, попутно ублажая
каждого желающего, — низкий голос сочился злорадством, — тебе конец
Верховная. И ты это знаешь.
Я лишь взглянула на него, говоря
этим взглядом больше, чем он десятком слов.
Демон снова взбесился и с силой
дернул цепь на себя, сбивая меня с ног. Я упала на колени, а он
разразился громким злорадным смехом:
— Я всегда знал, что дешевка из
Песчаного клана не может быть достойной парой Императору. Что
гнилое нутро предателя рано или поздно выйдет наружу! Такой как
ты…
Договорить он не успел, неуловимым
движением я метнулась в его сторону, на ходу разрывая цепи,
толщиной с мужское запястье. Впилась ему в горло, раздирая плоть
острыми зубами.
Остальные бросились к нам, но я была
сильнее и быстрее. Тенью уклонялась от их когтей, нанося страшные
раны. В этом танце смерти мне не было равных.
Трое из восьми демонов уже лежали на
полу, их глаза стекленели, наливаясь пустотой, а кровь толчками
изливалась из глубоких ран, подпитывая древний орнамент. Остальные
кружили вокруг, пытаясь взять в кольцо и напасть одновременно.
В этот момент пространство рядом с
пентаграммой исказилось, пронзенное сотней голубых искр, и из
портала шагнул Варрах. Он не утруждал себя спуском по длинной,
испещренной временем лестнице. Он предпочитал шагать через
пространство. Его резерв был так велик, что хватило бы и на тысячу
переходов между мирами, не говоря уже о своем собственном родовом
замке.
— Довольно, — спокойный голос
разнесся над головами сражающихся, и все замерли, словно по команде
оборачиваясь на него. — Лилайя!
Я разжала захват, и еще один демон
тяжело рухнул на пол.
Он смотрел только на меня, и в его
взгляде светился приговор. Сопротивляться бесполезно. Силы не
равны. Он не пощадит.
Внезапно весь мир погрузился во
тьму. Холодными щупальцами воля Варраха проникала внутрь, лишая
остатков сил. Звуки исчезли, остался только его голос,
преисполненный холодной насмешки:
— Мне ничего не стоит отдать тебя
своим людям на потеху.
— Не отдашь, — я сильнее расправила
плечи, глядя перед собой невидящим взором.
— Интересно почему? — шепот над
самым ухом, от чего по коже мурашки. Едва касаясь, он вел пальцами
по руке от запястья вверх, выписывая узоры, расцветающие огненной
болью.
— Потому что любишь.
Варрах зло рассмеялся.
