Я уже домывала полы, когда в магазин
зашёл последний покупатель, чертыхнувшись и даже не вытерев рук,
протопала за прилавок. Кого ещё на ночь глядя принесло?
Передо мной стоял хамоватого вида
мужчина, лет пятидесяти, бывший сильно «под мухой», он глупо
улыбался и пытался отыскать глазами своё самосознание. Я его знала,
работая в магазине, который народ окрестил «у дома»,
вольно-невольно перезнакомишься со всеми обитателями двора. Этот
клиент никогда не пропускал выходные, вот и сегодня завершал свой
«алкотур» у моего прилавка. Сейчас, как обычно, возьмёт бутылку
водки, а завтра будет ждать с утра возле двери, требуя пива.
- Чего тебе? – автоматически бросила
ему.
- Здравствуй, Ирочка! Мне как
обычно, - мужик сглотнул, уже предвкушая будущие посиделки, где в
качестве визави будет вожделенная бутылка.
- Для кого Ирочка, а для тебя Ирина
Петровна, держи, - я протянула пакет, где на дне притулилась
водка.
- А з-закусь? – возмутился
покупатель.
- О, зарплату, что ли, получил? Чего
надоть, говори быстрей, видишь, закрываю уже!
Мужик осоловело осмотрел полки,
задержал взгляд на колбасе и потом неуверенно протянул:
- Один пирожок с картошкой… Нет,
два.
- Гуляешь, - ухмыльнулась я, бросила
в пакет продукты, даже не удосужившись разогреть. Ничего, и сам
справится. Отсчитала деньги за товар, которые мужик сунул мне в
руки грязным комком, и протянула сдачу, - всё, на выход. У нас
закрыто.
Поздний покупатель, прижимая к груди
пакет и улыбаясь своим мыслям, пошёл домой продолжать свой
еженедельный праздник.
Я оглядела полы и устало вздохнула,
опять перемывать. Стерва-хозяйка любит заглянуть в неурочное время
- ключи-то есть. Увидит, с зарплаты вычтет за грязь.
С силой плюхнув тряпку в ведро с
мутной водой, снова принялась за наведение чистоты. Работа в мелком
магазинчике за копейки давно опостылела, но мизерной пенсии не
хватало даже на продукты и оплату коммуналки. Хорошо, хоть квартира
своя, всё не по чужим углам мыкаться.
А сегодня мой день рождения,
шестьдесят три года никчёмной жизни. Отнесла в угол ведро и швабру,
и достала из своих закромов небольшой кексик, он был просрочен,
вряд ли хозяйка кинется на меня за такую малость.
Вынула из кармана замызганную свечу
для торта, отряхнула и осторожно воткнула в изрядно помятую
выпечку, с давно опавшими боками.
- С днём рождения, Ирина Петровна! -
поздравила себя вслух. А перед мысленным взором стремительно
пролетели прожитые годы.
Наша семья была дружной, так думали
мы с Аллой, моей старшей сестрой. Но закончились школьные годы, а с
ними и наше счастье. Мама заболела от тоски и предательства отца,
который ушёл к другой, и постепенно угасла, как ни билась я в
поисках новых лучших докторов и лекарств. Общение с отцом свелось к
нулю, видеть его было выше моих сил. Перед глазами стояло
измученное затяжной болезнью лицо мамы. Образование получила
случайное и нелепое, пошла, как тогда казалось, на самое денежное и
лёгкое, товароведом. Но учёба пролетела, а я очутилась за
прилавком. Сначала эта работа радовала, все улыбались
привлекательной молоденькой продавщице, мужчины, не скупясь,
платили за товар больше положенного. Несмотря на тяжёлый уход за
мамой, казалось, жизнь налаживается. Бывший одноклассник, с которым
мы начали встречаться ещё в десятом классе, сделал предложение. Сам
Николай, так звали избранника, учился на инженера. Поженились мы
после смерти мамы, Коля получил диплом, а с ним и направление на
работу. Как оказалось, в краснознамённый колхоз, имени одного из
генсеков. А продавцы требовались везде. Так и начался наш семейный
путь: в деревне, в старом ветхом домишке и удобствами во дворе. Кто
жил в селе, тот знает, что трудиться приходится от рассвета и до
заката. Вода в колодце, овощи в огороде, из одежды – пара халатов и
одно платье на выход, да стоптанные туфли, хлеб в печке, если
испекла. Колхоз, получивший высокие награды и признание партийного
руководства, находился так далеко от города, что автобусы туда
ходили лишь рейсовые, один раз в день. Продукты подвозили раз в
неделю. В общем, процветала наша колхозная жизнь на границе тайги,
где из всех развлечений – обсуждение последних вечерних новостей и
смакование самогона, что гнала бабка Глаша, не боящаяся ни местного
участкового, который ей во внуки годился, ни бога, ни чёрта. Да и
не было их тогда, если верить тем, кто так сказал.
