— Тань! — Оля заглянула в комнату, с
осуждением смотря на меня.
Да. Я лежу. Снова. Больше делать
было нечего от слова совсем. Телефон под запретом. Выход на улицу
практически под запретом. Нет, само собой, покидать квартиру я
могу, но…
А куда мне здесь ходить? Друзей в
столице у меня почти нет. А те, с кем я общалась когда-то… нет.
Даже если бы папа оставил мне мой мобильный, сомневаюсь, что я
начала обзванивать старых знакомых.
Все давным-давно живут своими
проблемами, семьями, детьми... Вот, как Ольга. Стоит, сопит хмуро,
даже руки на груди скрестила.
— Ты так на работе только не делай,
— улыбнулась я, перекатываясь со спины на живот. — Пузико
видно.
— Чёрт! — выкрикнула сестра,
подбегая к напольному зеркалу и начала перед ним крутиться,
проверяя, достаточно ли пиджак свободного кроя скрывает её
интересное положение.
В целом – да. Когда руки она держала
опущенными.
— Может пора признаться? —
предложила я. Раз в сотый, наверное, за последние две недели моего
нахождения в квартире сестры.
— Ерунду не говори, — отмахнулась
Оля, повернувшись к зеркалу боком и рассматривая себя.
— Тебя скоро оверсайз не спасёт, —
напомнила я.
— Буду тянуть столько, сколько это
возможно, — сестра расстегнула пиджак и погладила животик.
Я лишь покачала головой. Не понимала
её тягу к работе и отчаянное желание сохранить за собой место.
Подумаешь, фирма крупная. И что? В столице их полно. Тем более, что
должность не руководящая. Помощник начальника юридического отдела.
Мало того, что скука смертная, так ещё и перспектив никаких нет.
Повышение на должность босса не светит, когда он сын генерального
директора.
— Если ты в нашу маму, то…
— До шестого месяца почти не будет
живота, а потом станет расти как дрожжах, — закончила она за меня
излюбленную мамину фразу. — У меня двадцать первая неделя.
— Пять с половиной месяцев? —
уточнила я, быстро разделив озвученную сестрой цифру на четыре. —
Признайся начальнику. Хоть перестанет тебя нагружать всякой
ерундой.
— Моя работа – не ерунда! — тут же
насупилась Оля.
— И в кого ты такая упрямая? —
протянула я, перекатываясь с живота на спину.
— Кто бы говорил, — фыркнула сестра.
— Напомнить, почему ты помираешь от скуки уже который день?
— Не стоит, — поморщилась я, понимая
её правоту.
Да, если бы не моё упрямое желание
доказать Олегу, кто из нас настоящий журналист…
Но теперь жалеть о содеянном было
поздно. Что есть, то есть.
— Помочь с волосами? — решила я
перевести тему, но вставать с кровати не торопилась.
— Сама справлюсь, — отмахнулась
Олька, застёгивая пиджак и бросая взгляд на часы. — Чёрт!
Опаздываю!
— У тебя рабочий день начинается в
десять, — напомнила я поднимаясь, и потягиваясь потопала в
прихожую, наблюдая за шустрыми сборами сестры на работу.
— Нужно в химчистку заскочить,
забрать рубашки Станислава Григорьевича, — начала перечислять Оля,
перерывая обувницу в поисках туфель. — Затем в кофейню…
— У вас в офисе даже кофемашины нет?
— лениво поинтересовалась я у неё.
— Есть, но он любит по утрам пить
нечто более представительное…
— Какая цаца, — усмехнулась я,
уточняя: — А с каких пор в обязанности помощника начальника
юридического отдела входит беготня по дорогущим кофейням и доставка
чистого бельишка? Попахивает превышением должностных
полномочий…
— Если ты встала на путь нового
журналистского расследования, — повысила голос Оля, всунув ноги в
найденные балетки. — То хочу напомнить, что ты ещё с последствиями
прошлого не разобралась.
— Разбирается папа, — поправила я
её. — А я…
— А ты сидишь тут, — с нажимом
произнесла сестра, чмокнув меня в щёку. — Я люблю свою работу и
меня всё устраивает. Поверь, лучше таскать ему два раза в неделю
рубашки, чем… впрочем, не важно. Володя ушёл на сутки, так что
вечером жди только меня. Еда в холодильнике. Не скучай.
