Притяжение

За окном всё тот же пейзаж. Вернее, часть его. Подтаявший снег на бетонных плитах, грязный и бурый. Он весь истоптан большими следами. Дальше виднеется какое-то ограждение и кусочек неба. Сейчас хмурого, свинцового. Наверное, пойдёт снег. Недаром у меня ноет в висках.

Это всё, что видно из моего окошка, маленького и грязного, подвального.

Я здесь уже три дня.

Три дня заточения.

В голове никак не укладывается, что это не средневековье, а двадцать первый век.

Но, тем не менее, я там, где я есть.

И здесь не так плохо.

Тепло.

Есть кровать и санузел. Не забывают кормить.

Но, всё же, мне страшно в этих бетонных стенах, и каждый раз, когда я слышу шаги за дверью, то напрягаюсь и даже забываю дышать. И испытываю огромное облегчение, когда вижу сперва поднос, а потом хмурого парня, который приносит мне еду.

Я его так и называю – Хмурый – про себя, конечно. Потому что разговаривать он не настроен, от слова совсем. Да я и сама не стремлюсь вести беседы. Я настолько подавлена сложившейся ситуацией и, возможно, ещё не до конца верю во всё происходящее, что мысли в полном сумбуре.

Я в плену.

Меня удерживают силой.

Принуждают оставаться здесь.

И это только начало.

Скоро появится тот, от которого теперь зависит моя судьба, и мне страшно.

Ну, лучше я, чем моя дочь.

За размышлениями я не услышала шагов и обернулась, только когда лязгнул замок.

В проёме показалась высокая фигура и никакого подноса.

Я напряжённо всматривалась, как мой пленитель проходит внутрь.

Свет здесь только от окна, и поэтому в подвале царит постоянный полумрак, а уж когда темнеет на улице, то и вовсе темнота. И поэтому не особо видно его лицо, и непонятно, что он задумал.

С ним вместе входит сильный, густой аромат его парфюма. Восточный, тягучий, пронзительный. Идеальный для него. И слишком резкий, дерзкий.

Моя головная боль усиливается от этого аромата, который теперь всегда у меня будет ассоциироваться с подвалом, с разлукой с семьёй, со страхом. С ним.

Он замирает на середине и буравит меня взглядом, словно прикидывает, что со мной сделать. Я гордо выпрямляюсь. Поднимаю подбородок выше. Пытаюсь усмирить пульс, дышать спокойнее. И даже разорванный ворот моей блузки не стараюсь стянуть, чтобы не выдать тот страх, который меня тревожит в его присутствии.

- Смелая? - хмыкает он и в два шага сокращает пространство между нами.

Я неимоверным усилием воли заставляю себя оставаться на месте и уговариваю дышать, потому что пульс подскакивает, и все мои инстинкты вопят об опасности.

Медленно, исподлобья поднимаю взгляд.

Планка с пуговицами на тёмной рубашке. Широкая грудь. Ворот расстёгнут, и видно ямку между ключицами и загорелую кожу с тёмными волосками и такими же тёмными рисунками татуировок. Потом кадык и широкий подбородок с короткой бородой. Полные губы, сейчас плотно сжатые, в обрамлении таких же коротких усов. Прямой нос с порхающими крыльями и внимательный, колючий взгляд карих глаз.

Волосы модно зачёсаны назад, открывают высокий лоб с полоской тонкого шрама и густые брови. И этот нестерпимый аромат кардамона и бергамота, перца. Дышать становится практически невозможно, и хочется отпрянуть, но я упрямо смотрю на него и пропитываюсь этой тягучей смесью, словно щупальцами меня опутывавшей.

Взгляд его холоден и строг, хотя я и вызываю в нём интерес своим поведением, но только и всего. Я не обольщаюсь насчёт того, что он меня отпустит за смелость. Хотя там той смелости во мне почти и нет. Так, упрямство.

- Ну что, царица, как тебе твои апартаменты? – у него низкий хриплый голос с небольшим акцентом.

Красивый глубокий баритон. И он мог быть очаровательным и обольстительным, если бы мне не было так страшно.

С самой первой минуты он зовёт меня царица. И в этом прозвании, мне кажется, издёвка, да, возможно, оно так и есть.