В камине весело потрескивали
поленья, окутанные языками красно-желтого пламени. Их вид
завораживал, притягивал взгляд, околдовывал.
Колдовство… Март усмехнулся,
вспомнив слово, которым невежи до сих пор иногда называли магию.
Колдовство и колдуны. И плевать они хотели на общепринятые
названия.
Плевать, плевать на все… Хотелось бы
и ему просто взять и наплевать. Послать все к черту: и сестру, и
выбор, который она перед ним поставила; просто уйти.
Но сбежать можно не из всякой
западни. Да и разве он беглец?
Март сполз по спинке кресла еще
ниже, водрузил ноги на невысокий табурет, поближе к огню, чей вид
по-прежнему притягивал взгляд. Мартин даже не потрудился снять
сапоги — зачем? Не хватало еще потом встречать гостей босиком и
обуваться в спешке. Пустое. Ждать осталось недолго.
Он только расстегнул несколько
пуговиц рубашки и привычно закатал рукава.
Мятая одежда, растекшееся по креслу
тело, бокал с янтарной терпко пахнущей жидкостью на столике у
правого локтя. Будь в помещении сторонний наблюдатель, он решил бы,
что молодой человек перед ним пьян. Март и впрямь, должно быть, в
этот вечер представлял собой жалкое зрелище. Вот только он не выпил
ни капли спиртного. Наполнил стакан на треть, поставил на стол, но
передумал и так к нему и не притронулся — ясная голова сегодня ему
еще пригодится.
Одно из поленьев снова издало треск
и осыпалось в пламени в труху, другие еще сохраняли свою форму,
несмотря на то что огонь уже порядком их потрепал. Март подумал,
что он сам теперь сродни этим деревяшкам — осталась только форма,
внешний вид, но языки пламени с себя уже не стряхнуть.
Тихо отворилась боковая дверь,
впуская в комнату рыжеволосого мальчишку. Огненная шевелюра
подростка, как всегда, оказалась растрепана, будто не чесана много
дней, хотя Март своими глазами видел Пьетро утром, и прическа у
него была почти что опрятная.
Мартин бросил на визитера ленивый
короткий взгляд и вновь уставился в камин. Вот и второе полено
истлело…
— Опять потерял расческу?
— А? — Замерший было у двери мальчик
вздрогнул. — Я… это… — Март повернул к нему голову, красноречиво
приподняв бровь. Пьетро тут же подобрался, вытянул руки по швам. —
Простите, господин! — выпалил на этот раз четко и громко, будто
солдат перед командующим. — Никак нет! — Похоже, ветеранские
истории Густава плотно осели в подсознании мальчишки. — Расческа
при мне! — В подтверждение своих слов подросток даже извлек ту из
кармана и несколько раз прошелся деревянными зубцами по волосам. —
Уй! — Ожидаемо, зубчики запутались в непокорных прядях.
Март поморщился.
— Петька, брось, — попросил устало,
отворачиваясь.
— Э-э… — Раздался звук падения
маленького предмета на пол. — Расческу — бросил, господин!
Мартин с трудом сдержался, чтобы не
рассмеяться — Петька, с его тонкой душевной организацией,
непременно обидится.
— Господин? — в голосе мальчика
появились жалобные нотки.
— Да, Петь?
Третье полено. Что-то «гости» тянут.
Если так и пойдет, придется вставать и подбрасывать в камин новую
порцию дров.
Пьетро сделал несмелый шаг к креслу,
в котором все еще валялся Март, и робко замер.
— Я опять понял вас буквально,
да?
На этот раз Мартин улыбнулся от души
и не таясь. Есть же толк, есть. Раньше парнишка и заговорить первым
не решился бы, вопрос задать.
— Ага. — Март, не поворачиваясь,
оторвал ладонь от подлокотника кресла, согнул указательный палец, и
брошенная на пол расческа взлетела в воздух и послушно заняла свое
место в кармане юного хозяина.
— Ох, — выдохнул Пьетро. Что тоже
было успехом — вспомнить хотя бы, как он визжал, словно раненый
поросенок, при любых проявлениях магии рядом с ним.
Март наконец взял себя в руки,
обхватил подлокотники и подтянулся, садясь ровнее; поставил ноги на
пол.
