Семён катастрофически опаздывал, ведь до вылета оставалось не больше получаса. Вбежав в вестибюль аэропорта, он чуть не сбил с ног девушку, что закрывала барьер за последним пассажиром на рейс в Киркенес. Вздохнув с облегчением, он протянул ей билет, и она выдала ему посадочный талон, правда, впереди его ждал таможенник, но уже через пару минут Семён мчался к самолету прямо по летному полю.
Тим, руководитель их группы, чуть с трапа не свалился, когда его увидел:
– Господи, ну где тебя носит?!
Команда была в сборе и уже расселась, так что пришлось разыскивать свободное кресло. Ребята дружно приветствовали Семёна, ибо давно его не видели, даже Катька радостно пискнула с задних рядов:
– Семечка, ты нарисовался?
Место было только рядом с ней.
– Нарисовался, нарисовался, – буркнул Семён недовольно, он слишком хорошо знал Кошку с ее маникюрами-педикюрами. И эта фифа собралась на каяке с ним соперничать?!
– Тимоха, избавил бы ты меня от нее, – поклянчил он, но Тим не слушал, поглощенный разговором с переводчиком.
– Не бойся, козлище, никто тебя не съест! – нахально заявила Катька.
Полет должен был длиться часа два, так что Семён раскрыл журнал и надел наушники, чтобы слушать музыку. Пока он читал, Катька уснула. Слава богу, подумал Семён, правда, приходилось терпеть то, что она почти положила ему на плечо свою голову. Потихоньку голова ее сползала все ниже, ему на грудь, и он силой вернул Катьку в исходное положение. Она проснулась и возмутилась:
– Убери свои клешни!
– Больно надо! – буркнул он, -Я помочь тебе хотел, кошка неблагодарная.
– А ты – редкостный урод! – ответила она ему любезностью на любезность и тут же, как ни в чем не бывало, миролюбиво спросила:
– Пить давали?
Семён достал из своего рюкзака банку колы, и Катерина взяла ее, но даже не подумала поблагодарить, к тому же решила перекинуться парой слов со своей подружкой через три кресла от них. Вот не сидится же ей спокойно, точно малолетка неугомонная! Как было хорошо, когда она спала, так нет, очухалась, думал Семён, разглядывая Катьку исподлобья. А она между тем, точно его не было рядом, начала разбирать свой рюкзак и что-то доставать оттуда, а поскольку сидела у окна, постоянно задевала Сёму – и хорошо бы только локтями, так умудрилась даже коленом из рук у него стакан выбить.
– Оборзела совсем! – возмутился он, на что получил ее наглый ответ:
– Я виновата, что ты такой громила? Мне тесно, убери свои ножищи – ишь, расставил.
– Интересно, куда это я их уберу? – разозлился он, -Кому-то лучше сидеть спокойно, иначе…
– Что иначе? – вытаращила она на него свои глазищи и беспардонно пнула его в плечо. Пришлось схватить ее за руки и сдавить их посильнее, чтобы косточки хрустнули. Кошка на это лишь жалобно мяукнула, и Семён отпустил ее хлипкие ручонки, однако процедил сквозь зубы:
– Прекрати вертеться как заведенная. Надоела хуже горькой редьки.
Достав книгу, она сделала вид, что читает, но он-то видел все ее притворство. И, конечно, через несколько минут такого «чтения» ей потребовалось в туалет – все для того, чтобы жизнь Семёну медом не казалась, – а то расселся, решил передохнуть после трудного дня и беготни по эскалаторам!
Предстояло еще пропускать ее обратно, и Семён уже приготовился все ей высказать, но Кошка вернулась шелковая и даже смутилась, когда нечаянно споткнулась и почти свалилась в объятия к Семену. Он недовольно ее отстранил и чуть не силой усадил в кресло:
– Господи, как ты мне надоела!
Минут десять она молчала и смотрела в окно – слишком долго для своего неугомонного характера. Сёма даже забеспокоился и глянул в ее сторону, но Кошка сидела грустная – на фоне облаков, что проплывали под крылом самолета.
