Июнь. Наконец-то позади школа. Мы в последний раз гуляем с классом по ночной, а потом уже утренней Москве, болтаем всякую чушь, мечтаем, строим самые великие и дурацкие планы. Но чувствуется по нашим задумчивым и не очень беззаботным лицам, что каждый продолжает думать об одном и том же: о тех невероятных событиях, которые произошли в нашей школе в последний год, и об одном человеке, нашем бывшем однокласснике, ставшем их центром. Вольно или невольно мы заглянули через него за грань другого мира, тайного, скрытого от нас, но, как мне кажется, влияющего на все происходящее. История, которую расскажу, покажется выдуманной, но это было. Точно было. Сто процентов. Мои друзья – свидетели, а в какой московской школе – не так уж и важно. Как говорится, без лишнего ажиотажа. Ведь дело не в том, где, а в том, что, как и зачем, верно?
Явление новичка народу: так все началось…
Он появился в нашем классе – коллективе с давно сложившимися отношениями, своими симпатиями (и, наоборот) где-то в середине сентября. Да, точно, это было пятнадцатое или шестнадцатое сентября. Погодка была отличная, лучше, чем летом. Это время я очень люблю. Ни гнуса, ни комаров, ни духоты. Солнце – бархат, воздух прозрачнее и чище, потому что пыли меньше. Ну а еще наши возвращаются с каникул, и рассказов у всех полно. Кто, где, что…
За лето все так меняются. И дело не в том, что вырастают в сантиметрах, а глаза меняются. Появляется в них какая-то серьезность, аж, не по себе становится. У кого-то из пацанов усы лезут, кое-кто наколку зафигачил, а Нонка Овчинникова вообще выиграла кастинг на модель! Во дела! В первые дни сентября в классе всегда очень весело, настроение приподнятое, народ не может наговориться, а учителя – успокоить. В сентябре, так же как и в мае, не до учебы. А тут еще такое: новичок в одиннадцатый класс! Интересно, что за кент, чем дышит? Ему-то потруднее, чем нам: нас много, а он один.
Классуха Изольда Эдуардовна, наша немка, представила его классу на уроке физики, как прибывшего из Питера. Семья переехала, и вот на тебе – новая школа. «Тяжелая доля, – думал я. – Родители планы строят, а мы свои похериваем». В общем, пацан вроде ничего. Высокий, оказался неплохо сложен, сказал, что играет в баскетбол. Фамилия звучит – Левитин. А вот имя подкачало – Вениамин. Венька, Веньк, трень, бреньк – черт те что! Считаю, что родители тысячу раз должны взвесить, прежде чем обзывать ребенка. О чем думали его мать с отцом? То ли дело я – Морозов Славка. Славка и есть Славка. Настоящее пацанское имя. С ним и во дворе не пропадешь, и на заводе, да хоть в офисе: «Славка, е…, начинай грузить». Или: «Вячеслав Сергеевич, дайте нам, пожалуйста, сводку на день…» И так и этак – все ништяк.
Ну, в общем, представили нам Вениамина, а потом физичка отправила его за парту к Катерине, к малохольной нашей, «синему чулку». Та, аж, сомлела, глазки прячет. А Вениамин небрежно так прошел, сел. Ни «здрассти», ни «привет», как будто рядом место пустое. Высокомерный… Это плохо. Ничего, на место поставим, если понадобится. У нас коллектив что надо. Тут вдруг Вениамин поднял руку. Класс замер («Ну и?»), как-никак первая реплика в нашем «театре»!
– Можно я пересяду?.. Вон туда!
Он кивнул головой… в мою сторону. Я сидел один.
– Почему? – удивилась Маргарита Львовна,
«С чего бы это?» – озадаченно подумал я.
– А можно не отвечать на ваш вопрос?
Вениамин спросил спокойно, без тени смущения. Он смотрел на физичку, как на чучело медведя в музее – с любопытством, но без страха.
