Catharina Maura
PROFESSOR ASTOR (#3 in Off-Limits series)
Copyright © 2024 by Catharina Maura
Перевод с английского Елены Ковалевой
Во внутреннем оформлении использована иллюстрация:
© B.illustrations / Shutterstock.com / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM
© Ковалева Е., перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Лея
– Милая, ты готова? – спрашивает мама, заглядывая в мою комнату. В ее голосе слышится беспокойство, которое она пытается скрыть за улыбкой, но я достаточно хорошо знаю свою мать, поэтому легко его улавливаю.
– Да, мам, – отвечаю я и ободряюще ей улыбаюсь, хотя сердце бешено колотится, и с каждым ударом все тело пронзает знакомая боль. Я хватаю свою любимую сумочку слегка дрожащими пальцами и, крепко сжав кожаные ручки, закидываю ее на плечо.
– Можешь представить, Аша рожала четырнадцать часов? Такое и врагу не пожелаешь, – говорит мама, повышая голос. Она всегда так делает, когда волнуется. – Ей понадобится несколько месяцев, чтобы оправиться от такого, ей-богу. Как же тяжело дается женщинам беременность.
Я киваю и улыбаюсь, стараясь отогнать накатившую тоску. Правда в том, что на самом деле я совершенно не против провести в схватках четырнадцать часов. Черт возьми, да я с радостью провела бы в родах целых три дня, если бы это означало, что у меня будет собственный ребенок.
Мама часто так делает. Она старается приуменьшить важность материнства, как будто от этого мое желание иметь детей угаснет. Она может привести мою сестру в качестве примера, чтобы показать, насколько это тяжелый труд, как сильно я уставала бы и скольким мне пришлось бы пожертвовать. У нее благие намерения, но она совершенно не понимает, что я хочу, чтобы все плохое было наряду с хорошим.
– Просто ужас, – рассеяно отвечаю я, и на ее лице появляется неуверенная улыбка, а в глазах мелькает облегчение. Иногда я задаюсь вопросом: может, в своих попытках утешить меня она сама находит успокоение? Я прикусываю губу и едва заметно качаю головой, ругая себя за такие мысли.
Мама не виновата, что в подростковом возрасте у меня обнаружили рак яичников, и уж тем более не ее вина, что от химиотерапии у меня развилась преждевременная недостаточность яичников, что сделало меня практически бесплодной. Я знаю, что эта ситуация расстраивает маму не меньше моего, но от ее попыток утешить меня легче не становится. Это жалость в чистом виде, а я терпеть не могу, когда меня жалеют.
– Вот вы где, – говорит папа с непроницаемым, как обычно, лицом. – Поехали. Всегда опаздываем мы, – ворчит он, в своей лучшей манере пародируя магистра Йоду и пытаясь поднять нам настроение. Я заставляю себя улыбнуться и следую за ним в машину.
Всю дорогу до дома моей сестры я молчу и жалею, что не придумала предлога, чтобы не ехать. Мне безумно хотелось остаться дома, но я знаю, что тогда мама стала бы за меня волноваться.
Когда мы паркуемся перед домом Аши, меня охватывает ужас. Не знаю почему, но я спокойно отношусь к чужим детям, и мне нравится работать няней в фирме своей сестры. Но когда у кого-то из моих близких рождается ребенок, я впадаю в отчаяние. Да еще мама трясется надо мной при одном упоминании о том, что у кого-то из близких родился ребенок, а в последнее время это, кажется, случается каждые несколько месяцев. Я так боюсь, что она мучается из-за меня, и в то же время я устала страдать молча.
Когда мы подходим к входной двери, мама прижимает к груди подарки, которые привезла для Аши, ее глаза светятся радостным волнением. Интересно, как бы она себя повела, если бы у меня когда-нибудь появился ребенок? Как бы я хотела разделить с ней эту радость.
