Из дневника Ивана Морозова
Соленый ветер хлестал в лицо, смешиваясь с грязью и копотью. Я стоял на краю посадки, вглядываясь в серую полосу горизонта. Там, за ней, когда – то был мой дом. Артемовск. Теперь – Бахмут. Город – призрак, город – кладбище, город, где похоронены мои мечты.
Я помню, как все начиналось. Как мы, простые работяги, верили в лучшее. Как строили планы, растили детей, мечтали о тихой старости. Я работал на заводе, жена пекла пироги, дочка играла с подружками во дворе. Обычная жизнь заурядного человека. Счастливая жизнь.
Пока не пришли они.
Сначала шепот, потом крики, потом взрывы. "Защитники", как они себя называли. Но от кого они нас защищали? От нас самих? Они пришли и принесли с собой только смерть и разрушение. Мой дом разбомбили. Жена и дочка… их больше нет. Только пепел и обломки.
Я помню, как стоял на коленях среди руин, сжимая в руках обгорелую фотографию дочки. В тот момент во мне что – то сломалось. Что – то умерло. Осталась только пустота. И ярость. Ярость, которая пожирала меня изнутри.
Я больше не Иван. Я – Волк. И у Волка есть только одна цель. Месть.
Я не знаю, что будет завтра. Не знаю, доживу ли до рассвета. Но я знаю одно: пока я жив, я буду мстить. За жену, за дочь, за свой дом, за свою исковерканную жизнь. За все то,чего меня лишили.
Каждый выстрел, каждый взрыв – это крик моей души. Это моя месть. И я не остановлюсь, пока не увижу, как горит их земля. Пока не почувствую, как они страдают так же, как страдал я.
Я – Волк. И я пришел за своей добычей.
После того дня я бродил по развалинам, как тень. Без лица, без имени. Люди, уцелевшие в этом аду, прятались в подвалах, делились последним куском хлеба и шептались о беженцах, уходящих на запад. Но у меня не было пути назад. Там, куда они шли, не было никого, кто ждал бы меня.
Однажды в полуразрушенном киоске я нашел ржавый нож. Его лезвие тускло блестело под пеплом, будто сама судьба протягивала мне оружие. Я спрятал его за голенище сапога. С этого момента он стал моим единственным спутником.
Первая кровь.
Они появились снова. Те, кто называли себя "освободителями". Пьяные, наглые, с автоматами на груди. Грабили последние уцелевшие дома, вытаскивали из подвалов стариков и женщин. Я наблюдал из – за груды кирпичей, сжимая рукоять ножа.
Один из них отошел в сторону, смеясь и поправляя развязавшийся ремень. Он даже не успел понять, откуда пришла смерть. Моя рука дрожала, но я не чувствовал страха, только холод. Когда его тело рухнуло в грязь, я сорвал с него бронежилет, забрал оружие.
Это был первый. Но не последний.
Теперь я живу в лесу, среди обгоревших деревьев и воронок от снарядов. Здесь, в землянке, вырытой чужими руками, я веду этот дневник. На случай, если однажды меня найдут с пулей в голове.
Я больше не верю в справедливость. Не верю в Бога. Но я верю в пулю. В нож. В огонь.
Они думают, что Бахмут мертв. Они ошибаются.
Пока жив хоть один Волк, война для них не закончится.
Последняя запись: "Если ты читаешь это… значит, я уже не смог дописать. Но знай: я не сдался. Я забрал с собой столько их, сколько смог. И если есть ад, я встречу их там снова".
Волк.
Артёмовск пах хлебом.
Каждое утро, проходя мимо булочной на углу улицы Ленина, Иван Морозов останавливался на пару секунд. Не потому что хотел купить свежую булку, нет, диабет не позволял. А просто потому, что этот запах напоминал ему, что мир ещё цел. Что всё на своих местах.
Тёплый, дрожжевой аромат смешивался с прохладой утра. На миг ему даже казалось, что он снова мальчишка, бегущий по пыльной дороге к дому бабки Марфы, где на столе уже дымился каравай. В те времена хлеб был не просто едой. Он был знамением жизни, уюта, чего – то нерушимого, незыблемого.
