Тридцать пять лет назад
– Сказал, не пойду!
– Ты людей уважаешь?
– Иди, Санёк, а то помогу.
Егор страдальчески вздохнул и оглядел лежбище из двух десятков
пустых матрасов, скомканных простыней и брошенных одеял. Двумя
ударами кулака взбил подушку, запустил пятерню в темные волосы,
слегка дернул за кудри, а потом закинул могучую руку за голову и
уставился в белую высь потолка. Глаза у него были необыкновенные,
синие, как вечернее небо, в окружении черных густых ресниц.
Школьный спортзал каждый июль превращался в спальню для
стройотрядовцев. И нынешнее лето – не исключение. В этом году
студенты два месяца строили в деревне огромный коровник. Почти
достроили, остались отделочные работы. По этой причине привезли
сюда учащихся женского пола, чтобы они оштукатурили и покрасили
внутренние стены. И встретились парни из морского технического и
девицы из пединститута, после чего тяжелая, но спокойная жизнь
стройотрядовцев закончилась.
«Вот не хотел же он никуда ехать! Все из рук валилось. Едва не
опоздал на поезд: сел в трамвай с другим номером. Очнулся, когда
остановки четыре проехал, потом бегал, как ошпаренный. Почему не
опоздал?»
Егор поднял толстую книгу, что лежала на груди, взвесил ее в
руке и раза три больно ударил себя по лбу.
– Дурак! – прошипел он.
Отряд студенток пединститута приехал две недели назад откуда-то
из-под Архангельска. Все как на подбор, умницы и красавицы.
Красавиц поселили в актовом зале. Актовый зал и спортзал разделяло
фойе, где и сошлись лед и пламень. Егор, по сути, являл собой
пламень, но сильно притушенный, практически тлеющий. Пить водку ему
строго возбранялось: после принятия на грудь он ничего не
соображал, битва полов интересовала теоретически, а на практике –
невестой ему была наука, и был он в отряде белой вороной. От травли
спасало богатырское телосложение и невозмутимый характер.
Хорошо было в будни, строишь коровник, и все довольны, но в
канун выходного дня наступал конец света. В прошлую субботу все его
однокурсники посчитали святым долгом напиться, побренчать в темноте
на гитаре и, на закуску, сбегать в актовый зал к студенткам. Водка
и любовь – смысл жизни каждого настоящего стройотрядовца и всю
рабочую неделю этот смысл настойчиво доносили до Егора.
Сегодня наступил вечер очередной субботы.
«О-хо-хо, ведь не отстанут. Надо уходить, пока не навалились
дружным коллективом. Есть у него одно место. Там можно разжечь
костер, испечь в углях картошку, спокойно посидеть в одиночестве и
после полуночи, когда страсти улягутся, вернуться в спортзал».
Вздыхая, он вышел из школьного здания.
– Ты куда? – окликнул его Санёк.
– Туда! – махнул рукой Егор. – Природа зовет.
Санёк непонимающе почесал голову и проследил, как под покровом
темноты друг углубляется в лесопосадку.
– Во дает, совсем деревня! С рюкзаком?
Между тем деревня прошел еще метров сто, подбирая по пути сухой
валежник. Придя на место, снял со спины рюкзак, вытащил спички,
газету, наломал мелких палочек и принялся разжигать костер.
Спустя полчаса Егор сидел возле затухающего костра и в свете
луны переворачивал в углях пекущуюся картошку. За этим занятием его
и застал неожиданный треск и тоненький женский возглас:
– О-ой!
Любитель уединения нехотя поднялся и посмотрел в ту сторону,
откуда вздыхали и ойкали.
– Выходи уже, – разрешил он.
– Извините, – пробормотала девушка, делая шаг навстречу. –
Просто стояла, на огонь глядела, пе-переступила и в яму попала. Вас
же Егором зовут?
Он кивнул и мельком взглянул на девицу. Видел уже. Из этих,
педагогов. Невысокая, худенькая, личико удлиненное, носик точеный,
глаза голубые и волосы белыми спиральками вокруг головы. Смешно
торчат, как у африканцев. На одуванчик похожа. Дунешь и...
