Поместье Северских расположилось за две сотни километров от столицы, вдали от скоростных трасс, дачных участков и оптоволоконных кабелей. Двадцать гектаров на краю леса, огороженные высоким стальным забором – их вполне можно было принять за секретный объект или заброшенный склад, если бы не массивные кованые ворота с множественными узорами и острыми шпилями по образцу средневековой готики. Мощенная крупным камнем дорога соединяла ворота с жилищем – «двукрылым» каменным домом с высокой покатой крышей.
В тот летний вечер моросил дождь. Такой мелкий, что частички его нависли туманом, ретушируя хаотичную неухоженность внутреннего двора – местами поваленные деревья, широченные, не дождавшиеся выкорчевки пни, высотой в человеческий рост сорняки.
Мягкий свет единственного не закрытого шторами окна сквозь сумерки освещал фигуру хозяина. Высокий, худощавый, обеими руками он широко уперся в массивные перила, замерев в некой глубокой задумчивости. Лишь грудь его мерно вздымалась, то натягивая, то вновь отпуская тонкую ткань рубашки.
Северский поднял голову, обвел взглядом мрачные виды поместья и тяжело выдохнул.
– Снова не вышло, – прошептал мужчина, подводя итог усилиям последних трех месяцев.
Его не слишком расстраивала неудача. И все же еще вчера ему казалось, что он наконец нашел решение, обрел его. Он был практически в этом уверен. И вот следующим днем предстояло начать все заново.
– И черт с ним, – пробурчал он. – Займусь этим завтра!
Приняв решение, Северский стремительным шагом вернулся в дом, почти вбежал в огромный с камином холл, где на одном из диванов праздно валялась его сестра. Беспорядочно раскинув руки в стороны, девушка сверлила взглядом отдаленные уголки потолочного свода.
– Лина, вставай! – весело провозгласил брат, подбегая к дивану. Присев на ковре прямо около девушки, он взял ее ладонь. – Хватит уже помирать, пойдем прогуляемся!
– Лениво… – грубым хриплым голосом, совсем не соответствующим ее внешности, ответила сестра.
– Тебе всегда лениво, когда речь о прогулке! – он лихо вскочил на диван и, встав на четвереньки, навис прямо над ее лицом. – Идем же! – нежно улыбнулся он, глядя в ее отрешенные глаза.
Она вынужденно встретилась с глазами брата и, не в силах игнорировать его улыбку, непроизвольно ответила тем же.
– Слава, ты такой настойчивый…
– Надо двигаться, Лина! Движение – жизнь! – продолжал брат, не отпуская ее взгляда.
– И так целый день двигаюсь, – возразила девушка, не шевелясь, – два часа в спортзале, час на стрельбище. Куда уж еще? Устала двигаться.
– Ну а я-то – нет! – Вячеслав плюхнулся рядом с сестрой и тут же оперся на руку, чтобы найти взглядом ее лицо. – Я целый день сидел, чуть к стулу не прирос, – он усмехнулся. – А один я гулять не могу, ты ж знаешь! Когда я один, работа опять в голове бурлит…
– Да-да, – прохрипела она. – Опять мне тебя спасать…
– Да, моя спасительница! – кривляясь, провозгласил Северский. – Помоги же мне!
Не дожидаясь ее согласия, он обнял ее и, прижав к себе, резко крутанулся вправо. Сделав почти полный оборот на диване, они скользнули вниз – на толстый, смягчивший падение шерстяной ковер.
– Чертов безумец! – рассмеялась Полина, оказавшись аккурат на своем брате. – Дышать-то хоть можешь?
Девушка поднялась и протянула ему раскрытую ладонь.
– Еще бы, все ж было просчитано! – выдавил из груди Северский, протягивая навстречу свою.
Хотя он учел небольшую высоту диванных ножек и толстый ворс ковра, падение с сестрой «на борту» оказалось чувствительным для грудной клетки мужчины.
– Больше так не делай! – продолжала посмеиваться она. – Ну ты балбес!
– Так что, ты идешь?
– Конечно иду! Сейчас, оденусь теплее! – улыбка не сходила с ее лица.
