Стоял погожий осенний день. Все еще теплое солнце нежно согревало остывший за ночь воздух Южного Корса; багровые кроны и запах палой листвы придавали природе то непередаваемое очарование, что свойственно лишь этому времени года.
Марийское войско, пятью днями ранее одержавшее убедительную победу над союзом корсанских князей, неспешно приближалось к городу-замку Син-Ти. Замок Син-Ти или, как его еще называли, Одинокая крепость, возвышался в самом центре залитого лугами поля, предоставляя неприятелю полную свободу в выборе стороны и направления атаки.
В былые времена, когда Князь Гит вел войны с соседями, Одинокую крепость окружали глубокие рвы, а с западной стороны ее обнимала илистая, поросшая камышом река. С тех пор река обмелела, а рвы были засыпаны, дабы не мешать проезду обозов – красноречивый признак того, что в Корсе наступил долгожданный мир.
Мир привел к спокойствию, спокойствие – к благополучию, а уже оно побудило корсанцев бросить вызов Марии – южному государству, которому они долгое время платили дань – золотом и детьми. Последнее было столь унизительно, что бывшие еще недавно врагами князья, накопив достаточно сил, все же сумели прийти к согласию относительно совместного марийцам противостояния.
Союз князей имел втрое большее войско, родную землю под ногами и убедительные причины победить во что бы ни стало. Однако все пошло не так, как думалось. Когда много слабых собираются, чтобы низвергнуть сильного, зачастую находится тот, кто выбирает сторону последнего в обмен на его благосклонность и покровительство в будущем.
Будучи преданным, корсанское воинство не смогло ничего противопоставить более умелым и храбрым марийцам. Вместо того чтобы поймать в засаду врага, в ловушке оказались сами корсанцы; растерявшись, князья начали отдавать ошибочные приказы, большое войско стало неуправляемым и вскоре обратилось в бегство.
Марийцы, сердечно рассерженные княжеским бунтом, методично истребляли бегущих, пока собственные их силы не иссякли. Воинам Гита, стоявшим в первых рядах, досталось больше других – в Син-Ти смогла вернуться лишь пара десятков смертельно напуганных и уже непригодных к бою мужчин.
Теперь победитель спешно двигался вглубь Корса – для получения положенной ему репарации, восполнения запасов, а попутно – ради грабежа и сопутствующих тому утех.
После столь ошеломительной победы марийцы ожидали увидеть Син-Ти с дружелюбно открытыми замковыми вратами, радушной знатью, рьяно извиняющейся за прежнего князя и предлагающей многое ради сохранения малого – их жизней и личных наделов.
К неожиданности победителей Одинокая крепость, ощетинившись копьями и наглухо заперев свои врата, встретила их полным молчанием. Яль, младший сын погибшего князя Гита, хмуро стоял на центральной стене, обозревая приближающиеся к его замку полчища неприятеля.
По всем понятиям воинского искусства защитники Син-Ти в предстоящем сражении не имели и малейшего шанса. Многократный численный перевес марийцев, большой и слабо укрепленный замок, разница в боевых навыках и силе духа – абсолютно все складывалось не в их пользу. И все же они решили драться.
Удивленный безрассудной смелостью врага, Зига – назначенный на этот поход гаири1, – приблизившись к стенам Син-Ти, остановил свое устрашающее войско. Вид Зиги был также пугающим: бритая голова с тонкой полоской «гривы» по центру, изуродованная шрамом правая щека, усеянная мелкими шипами кожаная броня, неспособная скрыть могучести торса своего хозяина.
Завидев на стене знатную особу, Зига выехал вперед, повернул коня боком и громко, но в то же время зловеще-неторопливо, произнес:
– Малыш, в этом нет смысла. Ты обречен…
