Площадь перед дворцом заполнена до
отказа. Возбуждённой толпе плевать на пекло, от которого плавится
воздух и дрожит маревом горизонт. Она гудит, словно растревоженный
улей, а я стою в его центре на помосте с гордо поднятой
головой.
Хочется обхватить себя за плечи
ладонями, съёжиться, спрятаться от палящего солнца и любопытных
взглядов. Слишком много жадных глаз изучают моё тело, выставленное
напоказ.
Тонкая льняная рубаха неприятно
липнет к коже, подчёркивая каждый изгиб. Плевать! Пусть руки
скованы за спиной тяжёлыми кандалами — я, Тамина дель Джавхар, не
склоню голову перед этим сбродом.
–... Самир Растан аль-Зейд, владыка
Аль Ханси, одержим демонами. Мы — борцы за ваши права, о великий
народ! А потому мы проявили недюжинную смелость и в попытках
захватить....
Неаз – старший, некогда горячо
любимый брат владыки Самира, – сейчас стоит неподалёку на втором,
самом высоком помосте рядом с отполированной плахой и зачитывает
приговор, горделиво надувая грудь. Кто бы мог подумать, что
предателем окажется именно он – мой муж.
Теперь уже бывший...
Облизываю пересохшие губы и невольно
кривлюсь в горькой усмешке - хочу расхохотаться в голос, но я, хоть
и с трудом, сдерживаю этот порыв. Ублюдок. Захватить трон, ты хотел
сказать?!
Он давно об этом мечтал.
Уделом Неаза было вечно стоять за
плечом брата и охранять его покой, как завещал их отец. Только
смерть владыки даровала бы ему трон.
Как удобно сложилось!..
Кожей ощущаю обжигающий взгляд и
невольно поворачиваю голову вправо.
Самир...
Высокий, широкоплечий, даже сейчас
он стоит с истинно королевской осанкой и не склоняет головы даже
перед лицом смерти. Владыка Самир слегка осунулся, под глазами
залегли темные тени усталости, но это его не портит. Его глаза
цвета весенней зелени — редкое наследие матери-северянки, такое
необычное для жителей Аль Ханси — пронзают насквозь, проникают под
кожу.
Там, где его взгляд касается меня,
кожа горит огнём. От этого пристального внимания хочется поёжиться
и я не выдерживаю. Отворачиваюсь.
Замечаю торжествующую ухмылку
Малики. Добилась чего хотела? Дочь советника, которая метила в жены
владыки или, на худой конец, его первой ашиаси и так не получила
желаемого, а теперь стоит за левым плечом Неаза, упиваясь своей
победой.
— Приговор — смертная казнь! — голос
Неаза предательски дрогнул и визгливой нотой взлетел вверх,
выдёргивая меня из странного оцепенения.
Люди зароптали, зашумели, выкрикивая
ругательства. Мне под ноги полетели острые камни. Несколько из них
достигли цели, и я сцепила зубы, чтобы не вскрикнуть от
пронзительной боли.
Толпа — это страшно.
Но вместо этого я гордо вскинула
голову и еще сильнее, насколько это возможно, свела лопатки и
выпрямилась, задрала подбородок.
Чтобы Тамина дель Джавхар склонила
голову? Я?! Перед этими шакалами, что казнят без суда?!
Не дождутся!
Уши заложило от тока крови, и ладони
безбожно вспотели. Меня трясёт — несмотря на палящее солнце, я
мёрзну, мёрзну и чувствую, как мир заволакивает серая пелена.
Вот и всё.
Силюсь устоять на подгибающихся
ногах и поднимаю в последний раз взгляд на Самира.
Как же так?.. Я не делала того, в
чём меня обвиняют...
— Последнее слово... — кто-то смело выкрикнул из толпы, и тут же на
него зашикали, зашумели. Неаз недовольно нахмурился: уверена, того
человека непременно найдут, и он вряд ли выживет. Сто палок — это
не шутки...
Толпа пугливой волной отхлынула в
стороны и оставила этого смельчака на обозрение.
Перед нами фигура, закутанная в тёмный плащ и с гойрой — тюрбаном с
куском ткани, закрывающим лицо. Лишь яростный взгляд
антрацитово-чёрных глаз сверкает на побледневшем смуглом лице.
Выдыхаю сквозь зубы — Огрей! Верный слуга и бессменный охранник
Самира жив, но даже он сейчас не сможет помочь, к сожалению...
